— О, я, мадамъ, о, я… Битте…

— Ессенъ-то гутъ здѣсь? въ свою очередь задалъ вопросъ Николай Ивановичъ, мѣшая русскія и нѣмецкія слова.

— Аллесъ васъ нуръ иненъ гефелигъ… (т. е. все, что вамъ угодно).

И бѣлокурый человѣкъ сталъ усаживать супруговъ за столикъ.

— Митагъ-то есть у васъ? Хабензи? сказалъ бѣлокурому человѣку Николай Ивановичъ.

— Нѣтъ, нѣтъ. Не стану я ѣсть митагъ (т. е. обѣдъ), перебила его Глафира Семеновна и отдала, приказъ:- Бульонъ и бифштекъ…

— О, я, мадамъ, поклонился блондинъ.

— Ну, а я съѣмъ чего-нибудь эдакаго сербскаго, посербистѣе, проговорилъ Николай Ивановичъ. — Надо-же сербскую кухню попробовати. Гебензи карте.

Блондинъ придвинулъ ему карту и отошелъ къ себѣ за стойку, приставивъ къ супругамъ черномазаго слугу въ свѣтломъ запятнанномъ пиджакѣ и въ зеленомъ калинкоровомъ передникѣ.

Николай Ивановичъ сталъ разсматривать карточку, какъ вдругъ надъ его ухомъ раздался возгласъ:

— Сретьянъ данъ (т. е. добрый день)! Велику радость има видѣть васъ, господине и мадамъ.

Передъ супругами стоялъ брюнетъ въ очкахъ, сосѣдъ ихъ по вагону, и улыбался, скаля бѣлые зубы.

XV

Супруги привѣтствовали, въ свою очередь, брюнета въ очкахъ. Онъ подсѣлъ къ ихъ столику и началъ разспрашивать, довольны-ли они Бѣлградомъ, гостинницей, гдѣ остановились.

— Ничего, отвѣчалъ Николай Ивановичъ. — На нашъ Ярославль вашъ Бѣлградъ смахиваетъ, только тамъ все-таки оживленнѣе на улицахъ.

— На Ярославль? Гмъ, гмъ… какъ-бы обидѣлся брюнетъ и поправилъ золотыя очки на глазахъ.

— Да, да, — подхватила Глафира Семеновна. — А вы намъ сказали, что Бѣлградъ — маленькая Вѣна. Вотъ ужъ на Вѣну-то нисколько не похожъ. Скажите, и отчего такъ мало публики на улицахъ? Чистой публики… Въ особенности дамъ, спросила она брюнета.

— Мало публикумъ? О, это простой день. Данаске петокъ (т. е. сегодня пятница), а молимъ васъ посмотрѣть, сколько публикумъ въ праздникъ, въ неджеля (т. е. въ воскресенье)!

— Но дамъ, дамъ отчего на улицахъ совсѣмъ не видать — вотъ что насъ удивляетъ, сказалъ Николай Ивановичъ.

— О, наши дамы… Какъ это по-русски? Наши дамы — добри хозяйки. Наши дамы съ свои дѣти… разсказывалъ брюнетъ, мѣшая русскія и сербскія слова и ломая послѣднія умышленно, будто-бы для удобопонятности.

Тоже дѣлалъ и Николай Ивановичъ.

— Однако, что-же я обѣдать-то себѣ не закажу! спохватился онъ. — Вотъ что, господинъ, братъ-славянинъ, обратился онъ къ брюнету въ очкахъ. — Молимъ васъ, скажите, какое-бы мнѣ сербское кушанье себѣ заказать? Только такое, чтобы оно было самое сербское.

— Србски? Есте, есте. Это листья отъ грозде съ фаршъ отъ овечье мясо и соусъ отъ лукъ.

— Это значитъ, виноградные листья съ бараньимъ фаршемъ. Грозде — виноградъ.

— Есте, есте. Ее… указалъ брюнетъ на кушанье, значащееся въ картѣ.

— Добре, добре… Такъ вотъ мы и закажемъ. Кельнеръ! Два бульонъ, два бифштексъ и одну порцію вотъ этого сербскаго добра. Тащи! отдалъ Николай Ивановичъ приказъ стоявшему около него слугѣ въ зеленомъ передникѣ и тотчасъ-же ринувшемуся исполнять требуемое. — А вино? Есте какое нибудь сербское вино? спросилъ онъ брюнета въ очкахъ.

— Есте, есте. Неготинско чермно вино.

— Неготинско? Ладно. Это самый лучшій сербско вино?

— Есте, есте. Наиболій вино, добро вино.

— Кельнеръ! Бутылку неготинскаго! приказалъ Николай Ивановичъ другому слугѣ.

Появилось вино, появился бульонъ. Николай Ивановичъ налилъ вина въ три стакана, чокнулся со стаканомъ брюнета, отпилъ изъ своего стакана и поморщился.