- Почему у меня в третьем каскаде нет накала, вы не
знаете? - И вспомнил:
- Да! А зачем вас вызывали? кес ке пассэ?
- Не хамите, Валентайн, - хмуро уклонился Нержин. Этому одноданцу своей науки он не мог бы признаться, что отрекся, только что отрекся от
математики.
- Если у вас неприятности - могу порекомендовать: включайте танцевальную музыку! А чего нам огорчаться? Вы читали этого... как его...? ну,
папироса в зубах, метр курим, два бросаем... сам лопатой не ворочает, других призывает... ну, вот это:
Моя милиция -
Меня стережет!
В запретной зоне -
Как хорошо!
Но тут же, занятый новой мыслью, Валентуля уже подавал команду:
- Вадька! Осциллограф включи-ка!
Нержин подошел к своему столу, еще не сел и увидел, что Симочка была вся в тревоге. Она открыто смотрела на Глеба, и тонкие бровки ее
подрагивали.
- А где Борода, Серафима Витальевна?
- Его тоже Антон Николаич вызвал, в Семерку, - громко ответила Симочка. И, отойдя к щитку коммутатора, еще громче, слышно всем, попросила:
- Глеб Викентьич! Вы проверьте, как я новые таблицы читаю. Еще есть полчаса.
Симочка была в артикуляции одним из дикторов. Полагалось следить, чтобы чтение всех дикторов было стандартным по степени внятности.
- Где ж я вас проверю в таком шуме?
- А... в будку пойдемте. - Она со значением посмотрела на Нержина, взяла таблицы, написанные тушью на ватмане, и прошла в будку.
Нержин последовал за ней. Закрыл за собой сперва полую, аршинной толщины дверь на засов, потом протиснулся в маленькую вторую дверь и, еще
шторы не сбросил, Сима повисла у него на шее, привстав на цыпочки, целуя в губы.
Он подобрал ее на руки, легкую, - было так тесно, что носки ее туфель стукнулись о стену, сел на единственный стул перед концертным
микрофоном и на колени к себе опустил.
- Что вас Антон вызывал? Что было плохого?
- А усилитель не включен? Мы не договоримся, что нас через динамик будут транслировать?..
- ... Что было плохое?
- Почему ты думаешь, что плохое?
- Я сразу почувствовала, когда еще звонили. И по вас вижу.
- А когда будешь звать на "ты"?
- Пока не надо... Что случилось?
Тепло ее незнакомого тела передавалось его коленям и через руки, и по всей высоте. Незнакомого до полной загадки, ибо всякое было незнакомо
арестанту-солдату через столько лет. А и память юности не у каждого обильна.
Симочка была удивительно легка: кости ли ее надуты воздухом; из воска ли ее сделали - она казалась невесомой, как птица, увеличенная в
объеме перьями.
- Да, перепелочка... Кажется, я... скоро уеду.
Она извернулась в его руках и, роняя платок с плеч, сколь крепко могла, обнимала:
- Ку-да-а?
- Как куда? Мы - люди бездны. Мы исчезаем, откуда выплыли, - в лагерь, - рассудливо объяснял Глеб.
- За что-о-оже?? - не словами, а стоном вышло из Симочки.
Глеб смотрел близко и даже недоуменно в глаза этой некрасивой девушки, любовь которой так нечаянно, так без усилий заслужил. |