– Прекрати! – закричал Йон. – Что ты делаешь?

– Сам видишь. У меня нет от тебя секретов. Не то что у некоторых. – С этими словами она бросила ноутбук под ноги. Брызнули осколки пластмассы.

Йон схватил ее за руки.

– Опомнись, черт побери! Совсем мозги пропила!

– Еще никогда я не соображала так ясно, как сейчас. – Она навалилась на него с налившимися кровью глазами. – Я многое прощала тебе, постоянно прощала, сотни тысяч раз. Твои непрерывные измены. То, что ты никогда не давал себе труда как‑нибудь мало‑мальски ладить с моими родителями. Что школа всегда была тебе важней, чем я. Тебя никогда не интересовали мои дела, моя работа…

Такими упреками он за долгую семейную жизнь был сыт по горло.

– Хватит, перестань, – буркнул он и разжал руки.

– Ведь мы собирались вместе встретить старость. А теперь ты неожиданно решил развестись. – Она закрыла лицо руками и рухнула на софу.

Буря затихала.

– Мы ведь всегда мирились, что бы ни было, – сказала Шарлотта. – Даже после твоей Эвелин. И Сюзанны, и всех прочих, как их там звали. Нам все‑таки было хорошо вдвоем. Ты забыл все, забыл?

Он обвел глазами последствия бури, разгромленный кабинет. Портфель валялся под окном, а его содержимое разлетелось по всей комнате, в том числе и переписанные для Юлии диски – у них разбились футляры. Жена смела с полки все книги и даже сорвала со стены его орла, гравюру Базелица. Хорошо еще, что пощадила «Земляничный этюд». Иначе тут вообще не осталось бы ничего целого. Не считая бутылки чинзано – она стояла на подоконнике, и уровень вина сильно понизился по сравнению с тем, что был в кухне.

– Я очень долго был счастлив с тобой, – сказал он. – Я говорю это искренне. – Он не кривил душой. Пожалуй, его слова относились к первым десяти годам. Но потом супружеская жизнь постепенно превратилась в пресную и скучную привычку.

– Но как могло все пройти? – Она неожиданно всхлипнула, это прозвучало словно излишне громкий глоток.

Не успел он обдумать подходящий ответ, как она заговорила сама:

– Не трудись, я и сама знаю, что ты мне ответишь. Тебе снова потребовалось что‑то новое, с перчиком. Сколько ей лет?

Не дождется! Никогда он не признается ей, что между ним и Юлией девятнадцать лет разницы.

– Неважно.

– Ты сам понимаешь, что это не так. И тебе самому ясно, что долго у вас это не протянется.

– Пускай даже ты права. Мне безразлично. Шарлотта, это не причуда, не мимолетное увлечение. Я просто не в силах поступить иначе.

– Три недоказанных утверждения, – выговорила она заплетающимся языком и поднялась с места. – Бла‑бла‑бла. – Неуверенно подошла к окну и взяла бутылку за горлышко.

– Перестань пить, – сказал он.

– Не твое дело! Тебя это не касается. – Не удостоив его взглядом, она преувеличенно небрежной походкой направилась к двери, растопырив руки, обогнула ящики с инструментами, перешагнула через разбитый ноутбук. При этом бутылка в ее руке сохраняла строго вертикальное положение.

– Когда ты уедешь?

– Прямо сегодня.

– К твоей новой?

– Нет, в отель. – Ему просто не верилось, что вся драма позади.