Мое напряженное внимание, неудачные и резкие броски с маленьким походным сачком, страстное желание завладеть незнакомым пилотом передались спаниелю Зорьке. Она видела в сумерках значительно лучше меня, но, не обращая внимания на странное насекомое, принялась гоняться за аскалафами, высокого подпрыгивая и лязгая зубами.

Когда совсем стемнело, и наступила ночь, оглушительно громко запели сверчки, в слаженный хор множества голосов начала вплетаться нежная трель сверчка-трубачика, стало бессмысленно продолжать охоту. Загадочное насекомое, а оно было, наверное, очень редким, осталось недосягаемым. Кто знает, удастся ли с ним когда-нибудь встретиться, и сколько пройдет лет, пока оно попадется какому-нибудь энтомологу.

Быстро растянув полог и расстелив спальный мешок, я улегся спать. Громко всю ночь кричали сверчки, из-за их непрерывного пения не было слышно нежного шепота крыльев незнакомца. Впрочем, один раз сквозь сон мне почудилось, будто он раздался над самым пологом.

Рано утром, едва пробудившись, я увидел сквозь марлю полога полосы ярких солнечных лучей на высоких скалах и подумал, что тучи ушли, и опять будет изнуряющий зной и беспощадное жаркое солнце. Но лучи солнца быстро погасли, небо закрыли облака, в скалах зашумел ветер, раскачивая борец и мяту.

Я собрал вещи, уложил их в коляску мотоцикла и присел на походный стульчик, чтобы привести в порядок путевые заметки. Но писать не удалось, так как что-то большое и неприятное поползло по моей ноге и укололо. Осторожно, стараясь не придавить к телу, я захватил рукой вместе с материалом брюк неприятного посетителя и сильно сдавил пальцами. Послышался легкий хруст. В складках одежды оказался полураздавленный скорпион. Он еще судорожно размахивал хвостом с ядоносным оружием, шевелил клешнями. На месте укола виднелось маленькое красное пятнышко. Боль, неприятная, жгучая, пронизывающая, становилась сильней с каждой минутой.

Когда-то я немного изучал жизнь скорпионов, изучал действие их яда на морских свинках. И вот теперь пришлось испытать на себе. Чтобы отвлечься от боли, я сел на мотоцикл и поехал по трудной дороге, усыпанной камнями.

Сколько неудач пришлось испытать в этом месте. Чудесная оса-эвмена все еще стояла перед моими глазами в великолепном изящном костюме с бордово-красным фонариком. Таинственный пилот так и остался мучительной загадкой, я не мог даже назвать отряд насекомых, к которому он принадлежал. И, наконец, этот скорпион! Откуда он мог взяться? Наверное, в сумрачное и прохладное утро он, ночной бродяга, не любящий солнечный свет и жару, продолжал свое путешествие и незаметно заполз на меня, когда я сидел на стульчике. Не поэтому ли рядом со мной трудились любители прохлады муравьи-жнецы, ползали между камнями чешуйчатницы, степенно перебирались от кустика к кустику жуки-бляпсы.

Несколько часов боль не стихала. Я думаю, что я легко мог бы перетерпеть боль от укуса этих мрачных и неприятных обладателей яда, если бы в моей морилке лежала восхитительная оса-эвмена и таинственный ночной незнакомец.

В жару и прохладу

Нестерпимое жаркое солнце повисло над горячей пустыней, и она, освещенная его лучами, будто замерла, пережидая зной. Колышется горизонт в струйках перегретого воздуха, пышет жаром раскаленная земля.

На кустиках вблизи реки расселась стайка стрекоз. Все они замерли в странных позах: брюшко поднято почти вертикально вверх, крылья слегка опущены.