На этот раз по толпе прошелестел тяжёлый ропот. Это было действительно так.

— Не знаю, сколько раз мой корабль будет выходить на борьбу с ними, но я приложу все силы для искоренения их злодейства. Я начну борьбу здесь и продолжу её в Новом Свете, защищая испанцев от безнаказанных грабежей мерзких пиратов. Моя мать погибла от их рук, меня бросили на одиноком островке, вволю поиздевавшись напоследок. Меня два раза подвергали кренгованию. Но, как видите, я до сих пор жив и ничего не забыл, и не простил. Я буду мстить! Мне нужны солдаты абордажной команды и матросы, и все добровольцы. Кто желает плавать со мной?

Толпа стала активно перемещаться. Некоторые из тех, что вышли раньше, вернулись обратно, зато вышли другие. Но я ещё не закончил.

— Все, кто войдёт в мою команду, будут получать повышенное жалованье.

Отец падре счёл нужным добавить в возникшей паузе.

— И заслужат благословение святой церкви и прощение многих грехов.

Из толпы вышли ещё несколько десятков человек и захотели встать в строй те, кого отсеял и я, и падре.

Всего желающих отправиться на мой корабль оказалось человек сто, но мне нужно было набрать сто двадцать — сто пятьдесят, а лучше больше, чтобы иметь возможность отсеивать неподходящих. Требовалось ещё пятьдесят новых матросов, к уже имеющимся, и сто человек абордажной команды. Пока же я с великим трудом набирал только матросов. Людей не прельстила перспектива мести, их интересовала нынешняя жизнь, и поэтому я привёл последний аргумент. И этот аргумент мало отличался от тех аргументов, которые использовали сами пираты.

— Уничтожая пиратов, мы будем брать в качестве трофеев их суда. И весь груз, что найдём на борту, будет нашим трофеем, если только он не окажется ворованным у испанцев. Каждому будет выплачиваться доля из трофейного имущества, в зависимости от его деятельного участия. Те, кто пострадают в бою, получат дополнительные выплаты, а за убитых будет выплачена компенсация их семьям. Я вам обещаю, и моё слово твёрдо.

В подтверждение своих слов, я взмахнул рукой и шепнул пару слов арии заклинания. Резко свистнул ветер, подняв небольшой смерч, окутавший меня пылевым коконом. Затем смерч резко сник, а его место занял водяной щит и также быстро рассыпался кучей брызг.

— Он маг, маг. Сильный маг, — прошелестело по рядам моряков и, уже не колеблясь, все сделали шаг вперёд, заняв место среди тех, кто вышел раньше.

— Ну, что же, я искренне рад вашему единодушию. Но есть ли среди вас шкиперы, боцманы, канониры, мастера парусов или плотники?

Таковых среди вышедших, к сожалению, не оказалось. Все были или обычными матросами, или рыбаками, или вообще слабо понимали в любом матросском деле. Грустно. Но вдруг один из тех, кто был отсеян падре и стоял далеко в стороне, сделал шаг вперёд и заорал.

— Я был мастером парусов.

Я посмотрел на падре.

— Неблагонадёжен. Может впасть в ересь и не раскаяться.

— Мастер парусов очень нужен мне, падре.

— Сожалею, граф, но вам придётся самому воспитывать его и потом отвечать за него перед Богом и святой церковью.

Я посмотрел на моряка, стоящего невдалеке. Это был мужчина лет сорока, заросший по самые глаза чёрной кудрявой бородой. Его почти чёрные глаза с нескрываемой неприязнью смотрели на падре, но в этом взгляде было, скорее, ущемлённое самолюбие и досада, чем ненависть.

Подойдя, я начал его расспрашивать, стремясь выяснить, врал он мне или нет. Моряк не врал, и знал гораздо больше, чем я. Это чувствовалось, да и вообще, он много знал, и я не заметил в нём ничего тёмного или криминального. Всё было ясно, и я сказал моряку, глядя прямо в глаза.