— Он же не делал этого. Как ты можешь быть уверен, что он лжет? Ему не нужно было тебе ничего говорить. Ведь тебе ничего не известно и ты никогда об этом ничего не узнаешь.

— Нет, узнаю. И он знает это.

— Тебе хорошо так говорить, — в исступлении чуть не закричала она. — У тебя жизнь не была такой тяжелой, как у Адама. У него нет ни дома, ни семьи.

— Меня нисколько это не удивляет. Бог знает откуда он взялся, из какого рода-племени.

Она была готова разрыдаться от бессилия и гнева, который переполнял ее, не находя выхода. Она была потрясена: как ее дядя, всегда такой справедливый и чуткий по отношению к людям, мог говорить подобные слова? Словно слепая, она подошла к креслу и, как подкошенная, рухнула в него.

Глядя на нее, Грэм Мэйсон мягко произнес:

— Я очень сожалею, Либби.

— О том, что ты только что сделал?

— Сожалею, что у меня не было другого выбора. Возможно, у меня было предубеждение против него. Все, что я до этого услышал о нем, говорило мне, что это не тот человек, с которым ты могла бы общаться. По крайней мере, мне не хотелось этого. Но теперь, когда я увидел его, понимаю, о чем говорил Ян.

Конечно! Все дело в Яне! Одному Богу известно, что он рассказал дяде, но этого было достаточно, чтобы эта встреча заранее была обречена на неудачу. Она проговорила резким тоном:

— Ты не дал ему ни единого шанса, разве не так? Тебе было для этого достаточно слов Яна, так как тебе хочется, чтобы я стала его женой, а он считает Адама своим соперником.

— А это так?

Наступила тишина.

— Он что, действительно является соперником? — повторил свой вопрос дядя Грэй.

— Мне он нравится. Он очень интересный человек.

— Забудь о нем, Либби.

— Так легко?

— Это не должно быть слишком тяжело. Всего неделю назад ты даже не подозревала о его существовании. Отведи стрелки часов на несколько дней назад, и давай будем вести себя так, словно ничего не произошло.

В его устах это звучало так просто, как в игре «Давай представим, что…». Но она медленно покачала головой:

— Адам не принадлежит к разряду людей, которых можно так просто забыть. В мире полно людей, которых трудно запомнить, но его я буду помнить. Думаю, что и ты его не забудешь?

Сердце Грэма Мэйсона начало биться в лихорадочном ритме, голос стал хриплым, а речь торопливой:

— Либби, я запрещаю тебе встречаться с ним. Это мошенник и никчемный человек. Я не потерплю этого человека у себя в доме, равно как и то, чтобы ты бывала в его халупе там, на холмах. Бога ради, девочка, неужели ты не видишь, какому риску подвергаешь себя?

— Что же, по-твоему, он может со мной сделать? — резко спросила Либби. — Изнасиловать, да?

— С него и это станет.

— Ну уж нет. Я ведь знаю его немного лучше, чем ты.

— Ты больше с ним не будешь встречаться, Либби.

— Ты не сможешь помешать этому!

Она вскочила на ноги и увидела, что у него на лбу выступили бисеринки пота, и ее охватила такая жалость, резко сменившая недавний гнев, что, нагнувшись над его креслом, она почти умоляющим голосом попросила:

— Давай больше никогда не будем ссориться, как сейчас. Это ужасно. Я никогда не видела тебя в таком состоянии.

— Адам Роско пробуждает во мне не самые хорошие чувства, — криво улыбнулся он.

— Почему ты не дал ему возможности все объяснить?

— Если бы он хотел что-либо объяснить, он сделал бы это, Либби.

— Я думала, что вы понравитесь друг другу.