После обеда Либби уже собралась ехать к Сторожке лесника, но Эми остановила ее: у нее разболелась спина, а дома было столько дел. И Либби, прекрасно понимая, в чем дело, была вынуждена остаться дома. Однако ей нужно было встретиться с Адамом. Она позволила ему уйти, не сказав ему ни слова, только потому, что просто потеряла дар речи от всего, что произошло у нее на глазах. Это было как гром среди ясного неба. Она должна все ему объяснить, и он, несомненно, все поймет.

Все пошло прахом. День, который с утра светился солнцем и радостью, сейчас казался таким мрачным и гнетущим, что у нее страшно разболелась голова.

Грэм Мэйсон решил оставить часть работы для дома. В настоящий момент его главной заботой было восстановить доверие Либби. Он понимал, что сегодня утром лишился этого доверия, и проклинал себя за это. Он вел себя глупо, но больше не допустит повторения той же самой ошибки.

Когда дядя Грэй вернулся домой, ужин уже был готов, и Либби встретила его в дверях. Она прошла вместе с ним в гостиную и налила ему выпить. Все было почти так же, как обычно, за исключением того, что сегодня вечером между ними ощущалась некоторая напряженность.

— Ты куда-нибудь собираешься? — спросил дядя.

— Нет, а ты?

— Принес с собой кой-какую работу. — Она никак не прореагировала на это, и он откашлялся. — Либби, дорогая, нам нельзя допустить, чтобы мы стали врагами.

— Мы не были и никогда не будем ими, — ответила она, выдавив из себя улыбку.

— Ты для меня все, что у меня есть в жизни, — продолжал он спокойно.

— Мне жаль, — сказала она. Она сожалела, что не могла успокоить его. Впервые в жизни ей показалось, что он не прав.

— Хорошо. Мы согласились, что каждый остается при своем мнении.

— Да, — ответила она с готовностью. — Пойдем, тебе нужно поужинать. Возьми с собой свой стакан. Сегодня бифштекс с перцем, и, думаю, ты не хочешь, чтобы он испортился?

Он ел бифштекс, не ощущая никакого вкуса, а Либби сидела напротив, и они говорили обо всем, но только не об Адаме Роско.

После ужина Мэйсон поднялся к себе в кабинет, а Либби прошла в гостиную, включила телевизор и сидела перед ним, поджав ноги, в одном из самых больших кресел, делая над собой усилие, чтобы вникнуть в суть происходившего на экране. Головная боль несколько стихла, но продолжала напоминать о себе с тупым постоянством, и она решила, задолго до окончания программы, лечь спать пораньше.

Эми была в гостях, и в доме была такая тишина, словно в нем никого не было. Только Каффа мягко ступал рядом с Либби вдоль холла в направлении к кабинету дяди Грэма.

— Мне лучше пойти спать, я полагаю, — сказала она ему. Он оторвал голову от бумаг, лежавших перед ним на столе. — Почему бы тебе не оставить их до утра? — спросила она. — Разве они не могут подождать всего несколько часов? — Он выглядел гораздо более усталым, чем ей показалось раньше, и она подошла к нему поближе. — Как жаль, что я не могу тебе помочь. Если бы ты только разрешил мне, я могла бы тебе помочь, уверена, что смогла бы.

Она прошла подготовку в области бизнеса, но он и слышать не хотел, чтобы она приобщалась к делам фирмы, хотя она наверняка могла бы быть ему полезной в ведении, по крайней мере, части дел. Если бы только она могла вести для него записи.

— Я разберусь в этом сам, — улыбнулся он, — с чувством, с толком, с расстановкой. А ты иди спать.

— Мне не хочется, чтобы ты оставался здесь и работал допоздна.

— Почему бы и нет? Это помогает мне держаться подальше от грехов.

Она нагнулась и поцеловала его в щеку.

— Обещай мне, что ты ляжешь не слишком поздно.