– Поднимите‑ка ее обратно на кровать.

Она почувствовала чьи‑то неловкие руки. Неумелые руки, а потом пух исчез, и она увидела белый потолок. «И никакого вентилятора», – мелькнуло в мозгу, затем она услышала скрип пружин и ощутила мягкость постели. Лицо Хэйра, вопрошающее и обеспокоенное, низко склонилось над нею. Глаза Ласло с темными кругами под ними всматривались в нее с каким‑то странным непониманием, и это испугало ее.

– С вами все в порядке? – спросил Хэйр.

Сэм слабо кивнула.

– Она явно замерзла, Ласло. Давайте‑ка прикроем ее.

Сэм проследила взглядом, как он повернулся и побрел по комнате. Ласло по‑прежнему таращился на нее. «Почему? – казалось, говорил он. – Почему?»

Хэйр наклонился, собирая простыни с пола. О господи. Ну и бардак.

Комната выглядела как после разгрома. Повсюду битое стекло, одежда, мебель поломана. Окно разбито вдребезги, а карниз для занавесок оторван от стены и болтается. Под раковиной тонкий след какого‑то белого порошка. У стены криво лежит стул, одна из его ножек согнута как у старика, который упал и не может подняться. Тумбочка, стоявшая у кровати, теперь оказалась на гардеробе.

Нет. Это невозможно.

Хэйр возвращался назад с постельным бельем. Он вытянул из кучи одну простыню и осторожно обернул ее вокруг Сэм.

Словно флаг вокруг тела убитого солдата.

«Я мертва. Я мертва. Вот почему он смотрит на меня так».

– Возьмите другой конец, Ласло. Подоткните его.

– Со мной все в порядке? – спросила она.

Хэйр внимательно изучал ее. Она почувствовала, что постель слегка оседает, сначала на одну, потом на другую сторону. Хэйр наклонился снова, и она ощутила на себе тяжесть одеяла. И тепло.

– Теперь я хочу проснуться, – сказала она и заметила, как быстро и нервно переглянулись Хэйр и Ласло.

Хэйр слабо улыбнулся:

– Вы сейчас не спите, Сэм. У вас был какой‑то дурной… – Он замолчал и развел руками в воздухе.

– Прозрачный, – сказала она. – У меня был прозрачный сон.

– Ох, – сказал Хэйр. – Ну да… я…

– Зубная паста. Он выдавил мою зубную пасту. Она там?

– Ваша зубная паста?

– Ну, на умывальнике.

Он посмотрел на умывальник, затем вниз, на коврик под ним. Белой зубной пастой там было выведено только одно слово крупным, отчетливым почерком:

«АРОЛЕЙД».

Хэйр опустился на колени, коснулся зубной пасты пальцем, подобрал что‑то с пола и показал им. Тюбик зубной пасты, пустой, ловко скатанный.

– Он был здесь, – произнесла Сэм, уставившись широко открытыми глазами на надпись, сделанную зубной пастой. – Он это сделал.

– Кто, Сэм?

– Слайдер.

Хэйр снова внимательно осмотрелся вокруг.

– Это не я все это сделала, – сказала она. – Только не сама по себе. Да я и не смогла бы дотянуться… не с этими же проводочками…

Она подняла руки. Все проводки по‑прежнему были на месте. Хэйр молча, сверху вниз, смотрел на нее, его взгляд скользил по ее лицу, потом перешел на Ласло.

– А как там ваш график? – спросила она, внезапно охваченная гневом, гневом и смятением, вперемежку со страхом и ужасом, которые вихрем проносились в ее голове. – Все отлично, не так ли? Он показывает приятные сны, да? И никаких аномалий?

Хэйр повернулся к Ласло:

– Я думаю, нам бы лучше… э‑э‑э… отсоединить.

Ласло ухмыльнулся и поднял брови.

Сэм наблюдала за ними обоими.

Что это, черт подери, происходит с этими двумя? Это что же, своего рода игра? Они считают, что это забавно? Большой фокус‑покус? О господи.