|
.. Кажется, кто-то... Слышно было, как она с кем-то говорит, - вероятно, с клиентом, потом стукнула дверь. - Слушай, милый мой Жан... Это очень важно... Я тебе напишу, все объясню... Нет, писать опасно... Я сама приеду к тебе, когда все кончится... Жижи еще у вас? Да? Все такая же? Не изменилась?.. Слушай, передай ей, обязательно передай, что если ее будут спрашивать относительно Мими... Помнишь ее? Нет?.. Ну да, тебя еще тогда не было в Каннах... Ну, едним словом, если кто-нибудь станет спрашивать про Мими, все равно что, то Жижи ровно ничего не знает... В особенности пусть ничего не говорит о Проспере... - О каком Проспере? - спросил мужской голос на другом конце провода. - Не любопытствуй... Так пусть она говорит, что не знает Проспера... И Мими не знает... Алло! Не прерывайте!... Кто это там на линии?.. Мегрэ догадался, что она встревожилась; возможно, ей пришла мысль, что разговор подслушивают. - Понял, Жан? Голубчик, я рассчитываю на тебя... Разговор кончаю, потому что кто-то... Мегрэ снял наушники и разжег угасшую трубку. - Вы узнали то, что хотели? - спросил начальник смены. - Узнал... Дайте мне Лионский вокзал... Хочу спросить, в котором часу отходит поезд на Канны. Лишь бы успеть... Он с досадой посмотрел на свой смокинг. Лишь бы успеть переодеться. - Алло?.. Как вы говорите?.. В четыре часа семнадцать минут?.. А прибывает в два часа дня?.. Благодарю. Мегрэ едва успел заехать на бульвар Ришар-Ленуар, смеясь, успокоить раздраженную супругу. - Достань скорее костюм... Рубашку... Носки. В четыре часа семнадцать минут он уже был в вагоне поезда, отправлявшегося к Лазурному берегу, и сидел напротив дамы, которая держала на коленях уродливую болонку и косо поглядывала на Мегрэ, очевидно подозревая, что он не любит собак. В это самое время Шарлотта, как и каждую ночь, села в такси; шофер, обслуживавший главным образом посетителей "Пеликана", бесплатно довозил ее до дому. В пять часов утра Проспер Донж услышал, как стукнула дверца машины, как загудел мотор, потом раздались шаги на лестнице, щелкнул ключ в дверях. Но не услышал привычного шипенья в конфорке газовой плиты: Не заглянув в кухню, Шарлотта побежала по лестнице и, открыв дверь, крикнула: - Проспер!.. Слушай... Не притворяйся, что ты спишь... Комиссар... Прежде чем изложить суть дела, ей пришлось расстегнуться, оторвав второпях пуговицу лифчика, спустить пояс, и тогда чулки завернулись на ногах штопором. - Нам надо поговорить серьезно. Встань, Проспер... Да встань же!.. Разве можно серьезно разговаривать с человеком, когда он валяется в постели... Глава IV Жижи и карнавал Три часа подряд Мегрэ испытывал неприятное ощущение, как будто он блуждает по своего рода "ничейной земле", между сном и явью. Может быть, просто нервы у него были взвинчены. До Лиона и даже дальше, пожалуй до Монтелимара, поезд катил сквозь завесы тумана. Женщина с лохматой собачонкой, сидевшая напротив Мегрэ, не сходила с места, и не было ни одного свободного купе. Мегрэ никак не мог найти удобное положение. Да и в вагоне было ужасно жарко. А стоило опустить окно, врывался холод. Наконец Мегрэ направился в вагон-ресторан и для подкрепления сил перепробовал все напитки, какие имелись в буфете: пил сначала кофе, потом коньяк, потом пиво. |
