Пирс прикорнул всего на два часа, но проснулся отдохнувшим и готовым к встрече Мориса Годдара. На втором этаже размещалась мужская раздевалка с душевой, где в шкафчике Пирса всегда хранились банные принадлежности и комплект одежды. Эти вещи, конечно, не отличались свежестью, но в любом случае были чище той одежды, в которой он провел ночь. Приняв душ, Пир переоделся в синие джинсы и бежевую рубашку с изображением рыбы на кармане. Он знал, что Годдар, Кондон и большая часть других участников презентации вырядятся поторжественнее, сообразно случаю. Он же, как человек науки, имел право отбросить эти условности.

В зеркало Пирс увидел, что строчки швов на его лице заметно порозовели и проявились намного контрастнее, чем днем раньше. Ночью во время сна он постоянно тер и почесывал заживающие раны. Доктор Хансен предупреждал его об этом и выдал тюбик со специальным кремом для втирания в поврежденные участки кожи, чтобы снизить раздражение. Но, увы, он остался в квартире Пирса.

Он приблизил лицо почти вплотную к зеркалу, чтобы оценить состояние глаз. Белок левого глаза почти освободился от кровавой сетки из лопнувших сосудов, а синяки под глазами уже начали желтеть. Пирс ладонью откинул волосы назад и невольно улыбнулся — многочисленные швы и ссадины придали его физиономии просто неповторимое выражение. Он почувствовал досаду за собственное тщеславие и был рад, что никто не видит его отражения в этом зеркале.

Ровно в девять утра Пирс снова входил в лабораторию. Ларраби и Грумс уже были на месте, понемногу подтягивались и остальные сотрудники. В лаборатории горел свет. На всех лицах читалось откровенное волнение по поводу предстоящей презентации проекта.

Брендон Ларраби, высокий и худой, на работе всегда предпочитал надевать белый медицинский халат. В этом смысле среди всех сотрудников «Амедео текнолоджиз» он был исключением. Но Пирса не заботило, в чем ходят его подчиненные, главное, чтобы дело делали. А в этом отношении к иммунологу никаких претензий быть не могло. Ларраби был на несколько лет старше Пирса и пришел к нему на работу из фармацевтической фирмы полтора года назад.

А вот Стерлинг Грумс был связан с Пирсом и «Амедео текнолоджиз» дольше всех штатных сотрудников. Он заведовал лабораторией на основных этапах деятельности фирмы, начиная со старого складского ангара рядом с аэродромом, где, собственно, и зародилась их фирма. Да и первую лабораторию Пирс возводил вместе с ним своими руками. Иногда после долгих вечерних смен приятели с ностальгией вспоминали «старые добрые деньки». И не важно, что эти «старые деньки» были всего десяток лет назад. Грумс был на пару лет моложе Пирса и пришел к нему после аспирантуры Калифорнийского университета. Уже дважды его пытались переманить конкуренты, но каждый раз Пирсу удавалось удержать партнера, поручая новую ответственную работу, а также предоставив место в совете директоров компании и долевой пай в патентах.

В 9.20 позвонила помощница Чарли Кондона и сообщила, что Годдар уже прибыл. Значит, подошло время «представления с дрессированными собачками». Положив телефонную трубку, Пирс оглянулся на Грумса и Ларраби.

— Элвис уже в здании, — торжественно произнес он. — Ну как, мы готовы его встретить?

Оба кивнули, и Пирс ответил им таким же решительным кивком.

— Тогда прибейте вон ту муху.

Это была фраза из старого кинофильма, который нравился Пирсу.