— Я пролистала дневник Чарли, — сказала я. — Дело в том…

И тут зазвонил телефон. Я бросилась к аппарату.

— Нина? Это инспектор Хэммилл.

Надежда вспыхнула во мне, и я едва устояла на ногах.

— Да?

— Боюсь, что не могу сообщить вам ничего нового, но нам необходимо поговорить с вашим мужем. Он добрался до вас?

Рори схватил трубку. Лицо у него стало белым как мел, на лбу выступили крупные капли пота.

— Да, — сказал он. — Разумеется. — Положив трубку, повернулся ко мне. — Я еду в полицейский участок. Они хотят, чтобы я дал показания. Просто поразительно, с какой легкостью эти представители закона вынуждают тебя почувствовать вину за то, что ты отец. — Рори криво усмехнулся. — Это на Миллер-стрит?

— Да, — с трудом выговорила я.

Едва за ним захлопнулась дверь, как я взяла мобильный и набрала номер:

— Джей? Это Нина.

— Вы уже нашли ее?

— Нет.

— Мне звонили из полиции. Хотят поговорить со мной. — Голос у него был испуганный.

— Они опрашивают всех, — сказала я. — То есть всех, кто хорошо знает Чарли. Можно я приеду к тебе?

— Конечно, если это необходимо.

— Так я приеду на ферму, ладно?

— Идет. — Снова пауза. — Только не говорите моему отцу, в чем дело. Я буду ждать вас у амбаров.

— Договорились. Я буду у вас через десять минут.

Первым делом надо решить, как быть с Джексоном. Рори в полицейском участке, а Джексона под присмотром Ренаты оставлять нельзя. Ей бы за собой присмотреть. Я не хотела брать сына в участок, ему вовсе ни к чему слушать разговоры о сексуальной жизни Чарли. Но и оставлять его одного мне тоже не хотелось.

Джексон стоял у окна и смотрел на море. Когда он повернулся ко мне, я увидела, что лицо у него бледное.

— Мне надо кое-куда съездить, дружок, и я хочу взять тебя с собой. Иди надевай курточку, ладно?

Мы вышли из дома. Дул резкий, порывистый ветер. Я взяла сына за руку и ускорила шаг. Время от времени я произносила что-нибудь вроде: «Все обойдется, дорогой» или «Мы ее непременно найдем». Потом вспомнила, что Джексон так ничего и не поел. На главной улице я зашла вместе с ним в булочную.

— Хочешь булочку с сыром или с ветчиной?

— Мне все равно.

Я купила ту и другую. На улице я дала Джексону булочку с сыром, себе взяла с ветчиной и откусила кусочек. Хлеб показался безвкусным. Где-то совсем рядом раздался визг тормозов, я толкнула Джексона на тротуар и увидела прямо перед собой серый капот машины, она остановилась буквально в нескольких сантиметрах от нас. Из-за стекла на меня глянуло ошеломленное лицо Рика. Он открыл дверцу.

— Прости… С вами все в порядке?

— Это ты меня прости, — сказала я. — Переходила дорогу, не посмотрев по сторонам.

Рик подъехал к булочной и припарковался.

— Как там Карен? — поинтересовалась я.

— Она уснула, — ответил Рик. — Ей дали снотворное. Сожалею, что она так напилась у вас дома. Прости, пожалуйста.

— Это не имеет никакого значения.

— Нет, имеет.

— Она в больнице?

— Да. Врачи запретили ей вставать. В ближайшие два дня.

— При ней кто-нибудь есть?

— Имон обещал навестить ее. Дорого нам это обходится, тебе не кажется? Наши детки!

— Ты сейчас очень занят?

— Да нет, не особенно.