Я возвращаюсь на дорогу, ведущую в Савех, и по горным дорогам шагаю вдоль Исфахана. Проведя много дней в пустыне, добираюсь до древней персидской столицы, укрывшейся от любопытных глаз в тени зелени. Меня влекут достопримечательности этой прекрасной туристической мекки. Поли, моя знакомая из Мадрида, у которой я был в гостях два года тому назад, показывает мне самые красивые места в городе, сказочные мечети, сплошь покрытые тонкими фаянсовыми плитками, дивные сады и фонтаны на площади Нахш-е Джахан, в которых купаются детишки… В этой приятной атмосфере, томной и миролюбивой, можно забыться на мгновение и решить, что ты попал в Европу, если бы только в городе не мелькали то и дело мрачноватые тени женщин, одетых в темные одежды. И я искренне не понимаю… Что произошло? Как эти образованные люди дошли до такой жизни? Молодежь, которая никогда не бывала в иных землях, жадно впитывает мои рассказы о других странах с трогательным простодушием. В городе Шираз, напротив древней цитадели династии Занд, я случайно встречаю человек десять студентов технологического факультета, и у нас тотчас завязывается живой разговор. «А как там в Канаде?», «А что вы едите?», «У вашей демократии много политических партий? А как это устроено?» Они выслушивают мои ответы с неподдельным интересом, проявляют все больше и больше любознательности, не переставая снимать камерами своих телефонов мою колясочку. Большинство из них никогда в своей жизни не покинут пределов этой страны. И они об этом прекрасно знают. Так что социальные сети и сотовая связь — это их единственный способ отвлечься. Там они обмениваются друг с другом музыкой, видеоклипами, стихами… Они похожи на арестантов, выглядывающих из своих камер. Вокруг них не так уж много объектов, достойных внимания, но все же это лучше, чем просто стены…

Я долго обдумываю этот парадокс. Люди, которые с теплом и любовью отнеслись ко мне и заботились обо мне, разрабатывают ядерное оружие, чтобы уничтожить моих соотечественников. Я представляю Иран, завоеванный наутро целой армией самых обыкновенных людей, и понимаю: иранцы примут их с тем же теплом и открытым сердцем, что и меня. И тогда весь мир вдруг скажет: стоп! Ценности, которые нам дороги, на самом деле так схожи, что у меня есть ощущение, будто я снова попал домой, в родную семью, к моим братьям… А эти «стражи революции» не заслуживают такого народа.

Как громом пораженный

30 октября 2007 — 10 мая 2008

Дубай, Индия

Я застыл в изумлении… Смотрю на сотни, тысячи людей, скопившихся у входа в аэропорт. Здесь царит неописуемый хаос: в кучу свалены чемоданы, а сами пассажиры стоят или сидят прямо на полу и даже перекусывают здесь же, в неярких отблесках походных горелок. Вся эта картина разворачивается передо мной на рассвете, одним ноябрьским утром. Я понимаю, что отчаянно не хочу туда идти: страшно! Как только я высуну нос наружу, толпа проглотит меня с потрохами. Мы только что приземлились в аэропорту Ахмадабада, главного промышленного центра западной Индии, где я намеревался пересесть на поезд до Порбандара, расположенного на берегу Аравийского моря в самой западной части страны. Именно здесь родился Ганди, и отсюда я решил начать свой переход. Но накануне старта нервы не выдержали. Я дарю себе небольшую отсрочку и прячусь в такси, пытаясь побыстрее прийти в себя. Кругом сущий апокалипсис! Без конца сигналят встречные автомобили, грузовики пытаются втиснуться в узенькие лазейки между легковушками, коровами, рикшами, собаками и пешеходами. Они даже не особенно стараются объезжать чумазых детей, которые то и дело выскакивают из толпы индийских красавиц в разноцветных сари и мужчин всевозможных каст.