|
В его представлении мим и актер — ничтожные люди, вечные бедняки. Но, может быть, он заблуждается? Что он знает об Этом. Если подумать как следует, то вряд ли можно назвать позорным занятие, которое приносит людям радость. Никто не знает, откуда повелось такое ложное представление. А то, что оно ложное, в этом можно не сомневаться. Однако насколько же было бы спокойнее, если бы он знал, что Стефан стоит во главе хорошей, большой пекарни, имеет своих рабов, имеет хорошую мельницу с парой осликов, с амбаром для зерна. Когда начнешь мечтать об этом, на сердце становится тепло и спокойно, и кажется, что слаще хлеба не придумаешь. Пекарей любят и уважают эдилы. Они им покровительствуют и помогают. Хороший, честный пекарь — он уважаем каждым человеком. А что такое бродячий актер? Разве он знает, будет ли у него завтра крыша и пропитание?
— Мне печально это слышать от тебя, Стефан. Особенно печально после того несчастного случая, когда ты чуть не лишился жизни, чтобы добыть деньги для пекарни. Я не стану тебя неволить, но я буду очень огорчен, если ты откажешься от наших замыслов. Должен сказать тебе, Стефан, мне давно уже не хочется быть виликом. Мне надоело угождать моему господину, а твоей матери до смерти надоело угождать госпоже. Если бы все мы устремили свои мечты и надежды по одному пути, нам было бы легче их осуществить. Впрочем, все наши мысли вертятся вокруг наших близнецов. Иной раз мне кажется, что мне уже ничего не нужно. Ведь я устал. Я думаю, что жизнь раба настолько трудна и безрадостна, что человек, проживший в рабстве двадцать лет, может считать, что он прожил сорок лет. А если так, то я уже глубокий старик. Помни об этом, Стефан. Я не хочу тебя неволить. Ты знаешь — я жду добрых вестей от Антония. Ты не подумай, что я жду от него денег. Мне просто хочется знать, нужен ли я ему и нужен ли ему ты и признает ли он матерью Клеиду. А больше мне ничего не нужно. К счастью, я никогда не страдал чувством стяжательства. Я отличаюсь от многих тем, что не умею копить и ничего не накопил. Это неумение и спасает меня от дурных мыслей. Вот уж я точно знаю, что ни тебе, ни Антонию никогда не грозит услышать слова проклятия за то, что вы не помогли старому Меруле. Этого никогда не будет. Но так же никогда не иссякнут мои надежды на лучшее будущее, потому что только добрыми надеждами жив человек. — В семье твоей такое радостное событие, — сказал как-то Потин Теренций, обращаясь к вилику, — а у тебя вид несчастный. Почему так, Мерула? Ты быстро привык к мысли, что сын твой жив и здоров, словно никогда не было того страшного дня, когда исчезли Помпеи. Тебе бы веселиться и радоваться, а ты ходишь мрачный, молчаливый… Я бы на твоем месте каждый день приносил жертвы ларам. Ведь как они добры к тебе, вилик Мерула. Ты забыл, как хотел продать мне свою Клеиду… Неблагодарный ты человек! «Ничего ты не знаешь, мой господин, всесильный и богатый. О, если бы ты знал, что утаил от тебя твой раб Мерула! Если бы ты увидел моего сына Антония, ставшего равным тебе! Нет, он превзошел тебя. Он возвышается над тобой. Но признает ли он меня, я не знаю» — так размышлял Мерула.
XXIV В ПОИСКАХ ДРУЗЕЙ
Встреча с Элием Сиром переменила все планы Антония и вселила добрые надежды. Он вдруг оказался обладателем довольно большого достояния и тем самым сразу же стал человеком независимым. Ведь совсем недавно, несколько дней тому назад, Антоний был в страхе перед грозящей ему нищетой. Оказавшись в чужом городе с тысячей сестерций, в убогой одежде, полученной от Стефана, Антоний очень быстро потратил свои деньги. Ведь он никогда не жил самостоятельно, не умел считать деньги. Ему никогда не приходилось задумываться над тем, сколько стоит тога, сколько уплачено за сандалии, он даже не знал о том, как дорого стоит светло-серый плащ из тонкого сукна, какой был на нем в день ухода из дому. |
