Через некоторое время мы сбавили ход и оглянулись назад. Проход в гряде скрылся за широким холмом. Ничего. Только облака пыли под копытами коней.

Далеко впереди, милях в двадцати, поднималась гряда холмов - Шип Хоулс. За ними опять простиралась скалистая пустыня.

Будут ли бандиты преследовать нас? Или, постараясь перехитрить, направятся прямиком в Лос-Анджелес, зная что мы держим путь туда?

Однако, этого они, конечно, не знали. Мы можем поехать в Сан-Диего или обратно на север к Сан-Франциско по прибрежной тропе.

Бандиты вынуждены преследовать нас, но прежде я собирался устроить им хорошую погоню. Если они ищут следы, я проложу их предостаточно, и по самым диким местам. Но только моей черноглазой спутнице это вряд ли понравится. Вообще-то, похоже, она уже сожалела о нашей сделке. Не знаю, что с ней будет, если бандиты нас настигнут, но и то, что ждет впереди, достаточно плохо.

Джо Уокер и Старый Билл Уильямс, оба горцы, достаточно много рассказали мне о Мохаве, но еще больше я узнал о пустыне от других людей, в том числе от двух индейцев хуалапаис, которых встретил в Прескотте. Именно они рассказали о перевале Сан-Джорджонио.

Я не в первый раз путешествовал по пустыне. В ней удобно скрываться от закона. Лучше всего найти укрытие и просидеть там весь день до захода солнца. Мы путешествовали наихудшим способом - днем, под раскаленным небом. Дело в том, что преследователи не давали нам времени для отдыха.

Кони устало шли вперед. Иногда я оглядывался проверить, не появились ли бандиты, пару раз мы останавливались, и я протирал лошадей и давал Доринде выпить глоток воды.

На закате мы настолько приблизились к горам, что я стал искать перевал. Наконец, я заметил провал в длинном хребте, и мы направились к нему. И тут я в последний раз оглянулся и увидел на фоне неба тонкую полоску пыли.

В прохладной темноте мы пересекли Шип Хоул Маунтинс и остановились в небольшой пещере.

Я устал до смерти, а когда снял Доринду с коня, она едва стояла на ногах, поэтому мне пришлось усадить ее на песок, развести небольшой костер и приготовить по кружке кофе. Ей необходимо было выпить горячего, да и мне тоже. Тем временем я проверил винчестер, затем револьвер. Покопавшись в седельных сумках, я вытащил запасной кольт и тоже зарядил его.

- Там вы убили человека, - внезапно сказала девушка.

- Да, мэм. Может быть двух или трех.

- Вас это, кажется, не беспокоит.

- Они напали первыми.

Я налил ей кружку кофе и сел на корточки подальше от огня, чтобы мой силуэт не был виден в отблесках костра, а треск углей не мешал вслушиваться в ночь.

- У меня никогда не возникало желания убивать людей, мэм, но если кто-то берет оружие и нападает, он рискует получить то, что просит.

Она почти засыпала, и я передал ей кусочек вяленого мяса.

- Поешьте, - сказал я. - Это не особенно вкусно, зато полезно.

Я и сам пожевал мяса, а потом сказал:

- Носить оружие - вообще рискованная штука. Рано или поздно его придется применить, потому что если ты его носишь, значит в определенной ситуации готов стрелять.

Я увидел, что девушка крепко заснула, поэтому прикрыл ее одеялом и затушил костер. Затем вышел из пещеры, протер коней и дал им чуточку воды. Им было мало, им хотелось еще, но у меня больше не было, и, кажется, они это поняли.

Взяв винчестер, я немного побродил вокруг, постоял под яркими звездами, вслушиваясь в ночь, и каждый шорох имел для меня значение, но я не услышал звуков человека: скрипа седла, звона металла или шуршания одежды, когда она трется о камень.

Черноглазая девушка устала до изнеможения. Нравится мне это или нет, но надо обязательно найти укрытие и дать ей отдохнуть. Однако, хуже всего для нас оказалось то, что кто-то из бандитов был следопытом или охотником и отнюдь не самым плохим. Именно этот человек беспокоил меня, потому что из-за него решающая схватка могла произойти намного скорее, чем я рассчитывал.