– Ничего особенного в этом нет. Впрочем, теперь уже поздно говорить об этом.

– Хорошо, что же вы думаете делать?

– Я, конечно, схожу и поговорю с ним. Они его, пожалуй, продержат сутки, но если захотят держать дольше, им придется доставить его в суд и обосновать арест. По-моему, улик у них недостаточно, так что лучше всего, на мой взгляд, поговорить с прокурором и попытаться узнать, что у них имеется.

– А почему не заставить их выпустить его, раз у них ничего нет?

Гриншпан вздохнул. Он положил трубку в пепельницу и снял очки.

– Послушайте, Эл. Убили девушку. В данный момент всем хочется лишь одного: чтобы нашли убийцу. А это значит, что полиции заранее обеспечены симпатии и поддержка не только граждан, но и судебных органов. Любые законы и постановления будут истолкованы так, как это выгодно полиции. Если же я возьму и прибегну к кляузам и ухищрениям, лишь бы добиться освобождения Бронштейна из-под стражи, общественное мнение ополчится против нас. Мела начнут прорабатывать в печати, и как бы события ни обернулись в дальнейшем, а вред ему будет нанесен немалый. И наоборот, если мы не будем лезть на рожон, и если он тоже будет вести себя спокойно, то прокурор, глядишь, и пойдет нам навстречу.

– Я понял. Но мне-то что тогда делать?

– Ничего не делайте, Эл. Наберитесь терпения и ждите•

❖

Именно терпения Элу Бекеру никогда не хватало. Поняв, что ход следствия зависит от прокурора, он решил действовать через Эйба Кессона, который оказал прокурору немалую помощь на выборах.

– Чем же я смогу тебе помочь, Эл?– спросил Кессон. – Все, что я могу тебе сказать, это то, что у них довольно веские улики против Мела. По сути дела, они могли бы хоть сейчас передать материал Большому жюри, но им хочется, чтобы там не осталось ни малейшей лазейки.

– Но ведь он же не убивал, Эйб!

– Откуда ты знаешь?

– Да он сам мне сказал. И я знаю его не со вчерашнего.

Кессон ничего не ответил.

– Господи, да ведь ты же его тоже знаешь! Разве рн способен на такое? Этот человек мухи не обидит. Нелепость какая-то…

– Все такие дела звучат нелепо, пока не все выяснено. Зато потом все ясно как день.

– Еще бы!– горько вздохнул Бекер. – Они тебе хоть что докажут. Если что-нибудь не клеится, они это так замажут, что комар носа не подточит. Да кому я это говорю! Ты ведь лучше кого бы то ни было знаешь, как такие дела делаются. Им лишь бы за что-нибудь зацепиться. Все тогда! Будь ты хоть трижды невиноват, а они тебя упекут за милую душу. А убийца тем временем на свободе…

– Конкретно, Эл. Чего ты от меня хочешь?

– Ты ведь дружишь с прокурором, сам об этом говорил не раз. Поговорил бы с ним, сказал бы, что чепуха все это, что убил не Мел, что искать нужно в совершенно другом месте.

– Расследование-ведет Хью Лэниген, – покачал Эйб Кессон головой. – Если ты"в самом деле хочешь помочь своему другу, то сходи к раввину.

– Какого черта я к нему пойду? Чтоб он помолился за Мела?

– Знаешь, Эл, лаяться ты мастер. Порой я даже склонен думать, что только это одно ты и умеешь. Теперь помолчи и выслушай меня. По какой-то причине Хью Лэниген питает глубокое уважение к нашему раввину. Они, можно сказать, друзья. Третьего дня раввин с женой были в гостях у Лэнигена. Их всех видели на террасе. Они там что-то потягивали из стаканов и оживленно беседовали.

– У меня на террасе раввин еще ни разу не сидел.

– А ты его приглашал?

– Ладно. Но что из того, что шеф полиции дружит с раввином? Поможет-то он мне чем?

– А тем самым, о чем ты просишь меня.