Взгляд Дэмиена невольно вернулся к очереди у соседней стойки. С каменными лицами там стояли трое джентльменов угрюмого вида и боксерского телосложения — один другого краше. Все трое не сводили с него глаз. «Неужели за мной? Вот угораздило!» — мелькнула нехорошая мысль.

— Вы перевозите с собой наркотики, взрывчатые вещества или оружие?

Дэмиен повернулся к родной стойке и облокотился на нее.

— Да, вот угораздило! — повторил он свои мысли вслух.

Регистратор подняла бровь.

— Шутка, — спохватился Дэмиен.

Она не улыбнулась.

— Нет, у меня нет ни дури, ни бомбы, ни пушки.

— Есть ли у вас при себе какая-нибудь живность?

— М-м-м… Нет, — слегка замялся Дэмиен.

Регистратор облокотилась на стойку со своей стороны:

— В таком случае позвольте поинтересоваться, почему ваша ручная кладь передвигается автономно, то есть по своему усмотрению, сэр?

— Это игрушка, — не моргнув глазом, заявил Дэмиен. — Чудо современных технологий. Робот-утенок. Плавает, крякает, но особенно хорошо идет под апельсиновым соусом.

Регистратор посмотрела сквозь него.

— Это робот-утенок, — смешался он. — Это для дочки… племянницы… племянницы друга… друга моей племянницы… — Черт!

— Мы будем вынуждены подвергнуть его стандартной процедуре сканирования в целях безопасности, сэр.

— Да, конечно. — Черт, черт и еще раз черт!

Дэмиену показалось, что на лице регистратора, до сих пор остававшемся бесстрастным, промелькнула тень зловещей ухмылки.

— Вот ваш посадочный талон, сэр. Пожалуйста, следите за мониторами, на них будет сообщаться информация о времени вылета. — Это была не тень, а самая настоящая ухмылка. Язвительная и высокомерная. — Приятного вам дня.

— Да пошла ты в задницу! — шепотом сказал Дэмиен, отходя от стойки регистрации.

— И вам того же, сэр, — ответила она, даже не посмотрев в его сторону.

Дэмиен нашел ближайший к терминалу бар и взгромоздился на табурет. В сердцах пнул ногой сумку с находящимся в ней Дональдом, отчего тот протестующе крякнул. В последнее время Дэмиен навидался разных аэропортов до тошноты — до чего же безрадостными местами они ему казались. А все из-за Джози. В таком расположении духа ему предстояло убить несколько часов в ожидании вылета. Всего лишь несколько часов на то, чтобы поразмыслить и наконец понять, как он умудрился вляпаться в эту дурацкую историю. Отчего ему не сиделось дома — если не с Джози, то хотя бы с Мелани. Вместо этого он все искал — искал в соседнем огороде траву позеленее, но всякий раз, куда бы он ни попадал, она оказывалась жухлой… И если даже трава была зеленой и сочной, то это только потому, что с неба беспрестанно лило как из ведра.

На сей раз — с Джози — все было кончено, и он это знал. На самом деле, он знал это всегда. Она была для него слишком приземленной и разумной. Просто ему нужно было время, чтобы осознать, что сам он сродни вольному духу свободы, облачку света, сгустку кипучей энергии, а такому подойдет лишь тот, кто позволит ему парить над землей, а не будет вешать на шею ярмо семейных уз. Ему был нужен кто-то, кто сможет нагишом носиться с ним по заповедным лугам за забором запретов, а не напялит на него шерстяную шапочку и теплую куртку перед тем как выйти на улицу даже в разгар лета. Поэтому вряд ли он смог бы полностью посвятить себя Джози, скажи она «да» во второй раз. Похоже, ему не обойтись без Мелани или еще кого-то. Возможно, ему нужны были две женщины: одна, обеспечивавшая надежный семейный тыл — чтобы всегда в его жизни была и забота, и нежность, и выглаженные рубашки, — и еще одна, которая маячила бы неподалеку и вносила в жизнь веселье и запретные радости с легким налетом садомазохизма.