|
искаж.).}
– - Бог видит,-- сказал внук, тронутый горестью старика,-- я не хотел оскорбить вас, дедушка. Я никогда не шел наперекор вам. Только страдания сестры, которая вянет от любви… – - Замолчи! -- сердито перебил старый гранд, вскочив и топнув ногою.-- Я лишился сына, теперь ты хочешь отнять у меня дочь! В ту минуту дверь отворилась и в комнату вошла молодая женщина. Она была прекрасна, стройна и величественна, но лицо ее было бледно и задумчиво; во всех чертах ее, и в особенности в черных, выразительных глазах, проглядывало затаенное страдание; поступь ее была легка и правильна; взгляд горд и спокоен. Старый гранд быстро подскочил к ней при самом ее появлении и закричал безумным голосом: – - Он лжет… не правда ли… он лжет! Ты не влюблена в него… ты не хочешь выйти за него замуж? – - Что вы говорите? -- спросила кротко девушка. – - Сестра,-- сказал дон Сорильо,-- дедушка спрашивает тебя, точно ли ты любишь дона Фернандо де Гивероса и хочешь ли выйти за него замуж? – - Дедушка! -- отвечала донья Инезилья спокойно и твердо.-- Я точно люблю Фернандо, но, если вы думаете, что он недостоин моей руки, никогда не буду его женою! – - Вот,-- закричал обрадованный гранд, обнимая внучку,-- вот как должны думать и действовать потомки Варрадосов! – - Смотри, сестра,-- сказал брат с некоторою надменностью,-- достанет ли у тебя твердости сдержать свой обет, которым ты навсегда отказываешься от счастия! – - Бог поможет мне! -- смиренно отвечала сестра, подняв кверху глаза, полные тихой грусти… – - Дедушка,-- сказал тогда Сорильо старому гранду,-- если сестра моя так великодушно решилась пожертвовать своим счастием вашему, то я не противоречу. Я также буду следовать ее примеру… Мир был заключен. Нуньез де лос Варрадос попеременно обнимал детей и плакал от радости. Страх не оставить достойных наследников своего знаменитого имени часто делал его недоверчивым, подозрительным и даже доводил до малодушного отчаяния. Зато когда сомнения рассеивались, он был в восторге. – - Так, так! -- говорил он, обнимая внука.-- Ты с честию поддержишь славное имя, которое носишь. И я не умру в тебе… и мои предки будут еще долго на устах благодарных потомков… Только надо поскорей устроить судьбу твою… я могу умереть… я должен себя успокоить… завтра же поеду к королю и поговорю о твоей свадьбе… Сорильо тяжело вздохнул. Донья Инезилья пришла в свои комнаты. Слезы хлынули из глаз ее; она закрыла руками лицо и долго сидела неподвижная, безмолвная; по временам только вылетали из груди ее болезненные вздохи и глухие стенания. Через час она встала, отерла слезы, гордо взглянула кругом, и лицо ее сделалось совершенно спокойно. – - Донья,-- сказала хорошенькая камеристка Ханэта, раздевая свою госпожу,-- дон Фернандо хочет убить себя, если вы не назначите ему свидания… И он сдержит слово. Он вас так любит! Грех ляжет на вашу душу… – - Воля божия! -- отвечала она. – - Он сказал, что придет завтра к вашему балкону… Я его просила, чтоб он погодил убивать себя… Может быть, вы согласитесь… – - Никогда, никогда! – - А я почти обещала… Что теперь будет? Он придет… и он убьет себя под вашими окошками… Спасите его! согласитесь хоть из долга христианского! – - Никогда! -- повторила Инезилья решительно и поспешила спрятать личико свое под покрывало, потому что на глаза ее набежали слезы…
II
Воздух дышит упоительным благовонием роскошных дерев, отягченных дарами южного неба; алоэ, элоандра, гиацинты, нарциссы, маргал-хул (род тюльпанов) -- всё цветет, всё радует взор и нежит обоняние. |
