— Ты еще не заперла калитку, нет? — спросил Сириус.

— Конечно, нет, — ответила она. — Ты же еще не возвращался. Что случилось? Тебя нашли на улице?

— Что-то в этом роде, — сказал Сириус.

— Тогда, я думаю, они запрут от нас калитку, — спокойно сказала Тибблс и собралась опять уснуть.

— Не засыпай, — сказал Сириус. — Мне надо тебя спросить… Эти собаки, про которых читала Кэтлин, белые с красными ушами — откуда они приходят?

— О, — сказала Тибблс. — Эти. Я стараюсь держаться от них подальше. Обычно они не делают ничего плохого теплым животным вроде нас. Они в основном выходят по ночам.

— Где ты их видела?

Прежде чем Тибблс успела ответить, вернулись Бэзил, Робин и Кэтлин, громко недоумевая, кто же мог открыть калитку во дворе. Кэтлин несла ошейник Сириуса. Она увела его от Тибблс и твердо надела ошейник ему через голову.

— Это было плохо, Лео, — сказала она ему.

— Он вылез из ошейника. Это очевидно, — повторял Бэзил. — Но кто-то открыл ему калитку. Кто?

Робин считал, что это были грабители.

— Мама хранит в сарае глину, глазурь и все такое. Может, они за этим пришли?

— Не будь идиотом! — сказал Бэзил. — Кому нужна глина? И придержи язык, пока мы не выясним, что что-нибудь пропало.

— Сам придержи язык, — огрызнулся Робин.

Никто из них не последовал совету другого. Они продолжали это обсуждать, когда Даффи не могла их услышать. Кэтлин занялась готовкой обеда. Она все еще была так бледна и так дрожала, что Сириус держался подле нее, пытаясь ее успокоить. Он отчаянно надеялся, что тайна открытой калитки останется неразгаданной, и что Бэзил и Робин об этом скоро забудут.

Судьба была против него. Тем же вечером, когда семья сидела у телевизора, в боковую дверь тяжело постучали. Бэзил пошел открыть и вернулся очень встревоженный, а рядом с ним шли незнакомый человек и полицейский. Похоже, что мальчик, которого Сириус сшиб с ног, и тот, кто сидел на тротуаре, были братьями. Когда их попросили объяснить, где они так вымазались и выпачкали одежду, они рассказали отцу, что Кэтлин натравила на них злобного пса, который их покусал и побил. Незнакомый человек и был их отцом. Он пошел в полицию, и полицейский пришел разбираться.

Кэтлин сказала:

— Он их не укусил!

И расплакалась. Даффи с холодным торжеством посмотрела на нее, а потом на Сириуса. Сириус струсил. К нему пришло неожиданное безнадежное зеленое воспоминание о том, как его судили и обсуждали его смертный приговор. Сейчас ему было так же жутко.

— Я думаю, тут какая-то ошибка, — сказал мистер Даффильд. — Этот пес никогда не кусается. Он очень терпеливое животное, или я бы его не держал. И его на целый день запирают во дворе.

— А это то самое животное? — спросил полицейский. — Он ведь не слишком-то хороший охранник, сэр? Я не слышал, чтобы он лаял.

— А он и не лает никогда, — сказал мистер Даффильд. — Это его второе достоинство.

Судя по лицу полицейского, он это достоинством не считал. Робин, который знал, что обычно именно молчаливые собаки кусают людей, и подозревал, что полицейский это тоже знает, быстро сказал:

— Понимаете, он привык, что люди все время приходят в лавку и уходят из нее.

— Ага, — сказал полицейский. — Дело в этом? Может быть, девочка изложит нам свою версию этого происшествия.

Кэтлин не могла говорить, потому что плакала. Она боялась, что Лео в смертельной опасности, и знала, что в глазах мальчиков он выглядел очень свирепо.