— Нет, саиб, — ответил Мали, — это добрые и безобидные животные, но когда их много, они не боятся врагов. Вы знаете, конечно, что они живут

племенами, повинуясь одному начальнику, который ими предводительствует и управляет. Когда место, в котором они живут, перестает давать им доста-

точно средств к жизни, они целым племенем переселяются в другое место, сражаются с племенами, более слабыми, и прогоняют их. Племя, которое живет во дворце, вероятно, владеет им с тех пор, как люди оставили его,  сады питают их плодами. Обезьяны, вообще, любят занимать оставлен-

ные жилища. Во всяком случае, нам лучше отказаться от осмотра дворца: обезьяны вряд ли пустят   нас туда.

— Я придумал нечто, — сказал Миана после недолгого раздумья. —Хоть я и умею дрессировать обезьян, но этих так скоро не выучишь. Зато Гануман понимает, что я говорю ему, — мы это видели сегодня утром. Так вот, я пошлю его одного к лангурам, он объяснит им, что мы хорошие люди и не сделаем им зла, и они нас пустят.

— Все это очень остроумно,— возразил Мали,— но я сомневаюсь, чтобы Гануману удалось так легко объяснить им наши намерения.

— Не знаю, что он скажет своим сородичам,— сказал Миана, немножко обиженный, — но я уверен, что его поймут.

— Попытайся, увидим, — сказал старик.

Миана посадил перед собою обезьяну, и глядя ей прямо в глаза, стал с нею тихо говорить. Затем, поднявшись, он показал ей на своих товарищей, потом на обезьян на стене и, хлопнув ладонями, крикнул ей: — „Иди!"

Гануман постоял немного, посмотрел своими умными глазами на Мали и Андре, как бы упрекая их за недоверие, и затем, не колеблясь, побежал

ко входу во дворец. Обезьяны, сначала с любопытством смотревшие на посланника, огромной толпой выбежали к нему на встречу на крыльцо.

Наши путники услышали крики и как бы брань, походившую на шум людской толпы, затем обезьяны вместе с Гануманом скрылись во дворце.

Прошло несколько минут. Миагіа начал уже беспокоиться об участи своего любимца,  но вдруг снова поднялся шум, и толпа обезьян опять по-

явилась. Вскоре Гануман прибежал назад в сопровождении двух больших обезьян, которые застенчиво остановились на половине дороги,  сделав

несколько прыжков, он ловко перевернулся два раза, что Мианой было истолковано следующим образом: — нам можно войти.

Мали усмехнулся, увидав такое доверие мальчика к обезьяне, и сказал:

— В таком случае идем! Но смотрите, будьте благоразумны!— и три путника пошли за Гануманом ко дворцу. При их приближении обезьяны

сторонились, не обнаруживая ни боязни, ни враждебных намерений. Друзья наши твердым шагом вошли в двери и очутились на обширном дворе

по истине чудесного вида. С трех сторон простирались длинные правильные фасады строгой архитектуры, между тем как четвертая сторона была

прикрыта мраморной террасой с сооружениями необычайной красоты. Два из них принадлежат к лучшим произведениям искусства во всем мире:

одно — зал, образуемый ста яшмовыми колоннами, поддерживающими золотой потолок, другое — прекрасный портал из мозаики, получивший на-

звание „Чудесных ворот". Обширное крыльцо ведет на эту террасу из первого двора, который наши путники перешли с Гануманом в сопровождении толпы кривлявшихся обезьян.

Входя в этот двор, наши друзья увидели сидящую на крыше одного из павильонов старую, седую обезьяну, окруженную несколькими большими обезьянами. Узнав в этой персоне начальника племени, Мали с уважением отвесил ей низкий поклон и сказал:

— Ведомые Гануманом, мы осмелились проникнуть в твои владения. Не думай, однако, что мы желаем дерзко овладеть сокровищами, находящимися под твоей охраной. Эти молодые люди хотели только полюбоваться чудесами дворца.