– Твое такси уехало, мистер. Они долго ждать не любят.

Реду было не до разговоров. Он отступил на шаг и встал в стойку.

– Это тебя она ждала?

– Что?

Ред настолько не ожидал услышать такое от этого пьяницы, что задержал удар.

– Дамочка, что выбежала отсюда. Она сказала, что сейчас сюда кто-то приедет. Это ты и есть?

Ред медленно разжал кулаки.

– Высокая, чернокожая?

Парень кивнул.

– Это я. Я ее друг.

Парень подозрительно взглянул на него.

– Ты белый.

– Ну и что из этого? Разве черный и белый не могут быть друзьями?

– Человек, который за ней гнался, тоже был белый.

– Небольшого роста, молодой? Лохматый, рыжий, бородатый?

– Ага, он самый. Он выбежал через минуту или две после нее. С пистолетом, гад. Выстрелил в меня в лифте. Черт, никогда я так быстро не трезвел. – Он усмехнулся и подбросил на руке нож. – Скажи-ка мне, светлокожий, это из-за наркоты? Из-за мамашиных слезок?

– Слезок? А, нет. Мы… из разведки. Показать мой значок? Настоящий. Правительство США.

– Она то же самое сказала. Разведка и все такое. Нет, не надо мне твоего значка. – Он убрал нож. – Белые целых сто лет изводят нас наркотой. Но я тебе верю. Она затащила меня в лифт. Спасала свою шкуру и все-таки затащила меня в лифт. А могла оставить меня там умирать.

– Не могла она это сделать. – Ред вспомнил про Кеннисона, лежащего там, наверху. – Послушай. Поднимись в пятьсот десятую квартиру. Дверь я оставил открытой. Там один человек, с огнестрельной раной. Возможно, он умирает. Он… Не надо ему быть одному. Мой человек сейчас приедет. Такой рослый, толстый белый. Скажи ему, что тебя поставил там Джимми. Его зовут Уолт. Он сделает все, что надо.

Ред повернулся, чтобы идти.

– Эй, погоди. Я пошел за ними. За этим бородатым и сестренкой. Они побежали через Парк Первопроходцев к Койт-Тауэру.

Ред остановился.

– Ты шел за ними?

– Ага. Немного, только посмотреть, куда они побегут. Потом вернулся сюда и стал ждать. Я решил – какого черта, почему бы и нет? Не так уж это много, но я подумал – ведь она спасла мне шкуру.

– Да, – сказал Ред. – Она это любит.

Она замерзла, промокла; пораненная о камень подошва болела и сочилась кровью. Дыхание судорожно вырывалось у нее из груди. Она поняла, что дальше бежать не может. Нужно где-то спрятаться. Над ней возвышалась колонна Койт-Тауэра, массивная и в то же время стройная. Круто поднимавшиеся вверх бетонные ребра увлекли ее взгляд далеко в вышину, туда, где на макушке колонны сидела бетонная птица, раскинув крылья в торжествующем полете. Феникс, восставший из пепла. Смерть и воскресение. Сара, шатаясь, побежала вверх по ступенькам. Смерть и воскресение.

Вход в башню преграждала вращающаяся дверь. Сара схватилась за ручку и потянула, но дверь была заперта. Она всхлипнула от отчаяния и всей тяжестью тела с размаху ударилась в дверь. Дверь задребезжала, но не поддалась. Боль пронизала ее плечо, она, шатаясь, сделала шаг назад, согнулась, охватив плечо другой рукой, и оглянулась. Селкирка еще не было видно.

Она снова повернулась к двери и увидела, что с той стороны на нее кто-то смотрит сквозь стекло. Она вскрикнула от неожиданности и тут же зажала себе рот. Там стоял пожилой человек в форме охранника, в руке он держал термос.

– Эй, дамочка, что это вы тут задумали? – донесся до нее голос, приглушенный стеклом.

Она прижалась лицом к двери.

– Впустите меня, прошу вас. У него пистолет.