— Нет, — покачал головой старик. — С адвокатом — это уже официально. Он идет к судье, он подает ходатайство, он получает бумагу. Это сразу огласка, газеты. Мой сын — не просто какой-нибудь там… Он важный человек. Газеты сделают большой гвалт из-за того, что его допрашивает полиция.

— Так что же вы собираетесь делать?

— Вот поэтому я и пришел к вам, рабби. Я слышал, что вы и шеф — близкие друзья.

— Боюсь, что в последнее время это уже не так, — удрученно сказал рабби. — Но даже если бы мы и были друзьями, что я мог бы сделать?

— Вы могли бы поговорить с ним. Могли бы разузнать, что они ищут. Могли бы им объяснить. Пожалуйста, рабби, попытайтесь.

И у рабби Смолла не хватило духу отказать.

— Хорошо, я поговорю с шефом, но ни на что не рассчитывайте. Пожалуйста, послушайтесь моего совета и свяжитесь со своим адвокатом.

— С адвокатом я могу связаться позже, а сейчас я хочу, чтобы вы с ним поговорили. Я не имею в виду, что вы должны работать сегодня, рабби. Сегодня шабат, но, может быть, вечером?

— Речь идет о репутации человека. Если вам в шабат можно ездить на машине, мне можно в шабат работать. — Рабби улыбнулся. — Кроме того, для раввина шабат — обычный рабочий день.

Глава XXXV

Звонок рабби застал Лэнигана уже на выходе.

— Мне нужно увидеться с вами по поводу Горальского.

— Извините, рабби, — сказал Лэниган. — Я как раз собираюсь уходить.

— Но это чрезвычайно важно.

— Боюсь, это невозможно. У меня через двадцать минут встреча с Эймосом Квинтом и Рональдом Сайксом в Годдардовской лаборатории. Я надеюсь, что нам удастся напасть на что-нибудь, чтобы закруглиться с этим делом.

— Я уверен, что вы делаете ужасную ошибку, шеф. Вы зациклились на Горальском и можете допустить огромную несправедливость по отношению к нему.

— Слушайте, рабби, мне надо бежать. Я постараюсь заехать к вам попозже.

— Но позже может быть слишком поздно.

— Не представляю, что там такое, что не может подождать!

— Слухи не будут ждать. Вы привезли Горальского в полицейский участок. Скоро об этом будет знать весь город.

— Ладно. Но все, что я могу, — это встретиться с вами в лаборатории. Можете присутствовать при беседе, если хотите. Думаю, я вам обязан. То есть если вы не против поехать на машине в шабат.

— Ради этого я сделал бы исключение. Но мне не хочется оставлять сейчас Мириам одну.

— Берите ее с собой.

— Что ж, если вы не против… мы приедем.

Рабби положил трубку и крикнул Мириам, чтобы она одевалась.

— Мы едем на встречу с Лэниганом в Годдардовскую лабораторию.

Когда они ехали по 128-му шоссе, Мириам сказала:

— Как ты думаешь, у шефа Лэнигана действительно есть какие-то доказательства против мистера Горальского?

— Кто знает? Я не разговаривал с ним целую неделю или больше — до сегодняшнего дня. Они могли что-то найти, чего я не знаю, но тогда они, наверное, сразу арестовали бы его, а не просто повезли на допрос. Наверняка они могут приписать ему какой-нибудь правдоподобный мотив для убийства. Проблема в том, что как по Лэнигану, правдоподобный мотив можно приписать чуть ли не каждому.

— Как это?

— Он решил, что это убийство не было тщательно спланировано — поскольку, мол, достаточно было только проходить мимо, веский мотив необязателен.