Это было произнесено резко и чересчур громко. Премьер-министр нахмурился.

А произнес это Харви Уоррендер, министр по вопросам гражданства и иммиграции. Он стоял сейчас возле них — высокий плотный мужчина с редеющими волосами и громовым басом. Он, по обыкновению, был дидактичен — наверное, сохранил эту манеру с тех лет, когда, прежде чем перейти в политику, был профессором в колледже.

— Притормози, Харви, — сказал Артур Лексингтон. — Ты топчешь царственную особу.

— Иногда, — ответствовал ему Уоррендер, немного понизив голос, — я возмущаюсь, когда мне напоминают, что шишки всегда выживают.

Повисло смущенное молчание. Все поняли, на что он намекал. Единственный сын Уоррендера, молодой офицер авиации, героически погиб во Второй мировой войне. И отец продолжал гордиться сыном, как продолжал и горевать по нему.

Несколько человек могли бы легко парировать его высказывание о шишках. Генерал-губернатор храбро воевал в двух войнах, и Крест Виктории не давали по пустякам… Смерть и жертвы в войне не знают ни рангов, ни возраста…

Все решили, что лучше промолчать.

— Что ж, займемся чем-то другим, — весело произнес Артур Лексингтон. — Господин премьер-министр, Харви, извините меня. — Он поклонился и направился через зал к своей жене.

— Почему это у некоторых людей определенные темы вызывают смущение? — спросил Уоррендер. — Или у памяти есть свой срок?

— Я думаю, тут имеет значение главным образом вопрос времени и места.

У Джеймса Хоудена не было желания продолжать разговор на эту тему. Ему иной раз хотелось избавиться от Харви Уоррендера в качестве члена правительства, но были причины, по которым он этого сделать не мог.

Стремясь переменить тему разговора, премьер-министр произнес:

— Харви, я хотел поговорить с вами насчет вашего департамента. — Он понимал, что нехорошо использовать праздничную атмосферу для дела. Но последнее время ему приходилось откладывать многое из того, что лежало на его столе, из-за более срочных дел. Одним из таких дел была иммиграция.

— Я должен гордиться или огорчаться, что вы намерены устроить мне выволочку? — В вопросе Харви Уоррендера была легкая враждебность. Бокал вина, который он держал в руке, был явно не первым.

А Хоуден вспомнил о разговоре, который был у него два-три дня назад с главой партии, когда они обсуждали текущие политические проблемы. Брайан Ричардсон сказал тогда: «Из-за департамента по иммиграции у нас постоянно плохая пресса, а, к сожалению, это одна из немногих проблем, которая понятна избирателям. Вы можете сколько угодно менять тарифы и банковские ставки, но это почти не повлияет на голоса. А вот стоит в газетах появиться фотографии депортируемой матери с ребенком, как это было в прошлом месяце, и партии приходится поволноваться».

На миг Хоуден почувствовал вспышку гнева от того, что ему надо заниматься мелочами, тогда как — особенно в данный момент — более крупные и жизненно важные проблемы требовали всего его внимания. А потом мелькнула мысль, что политикам всегда приходится сочетать дела домашние с крупными проблемами. И часто способность никогда не упускать малое среди большого является ключом к власти. А иммиграция была предметом, всегда волновавшим его. Тут столько граней, окруженных как политическими провалами, так и плюсами. И самое трудное решить, какая грань что принесет.

Канада по-прежнему была для многих землей обетованной, и, пожалуй, такой и останется, поэтому всякое правительство должно крайне осторожно регулировать потоки иммигрантов в свою страну. Слишком много иммигрантов из одного источника и слишком мало из другого могли изменить на протяжении одного поколения баланс власти.