— Ма cherie, больше не пытайся убедить меня, что с тобой все в порядке. Что случилось?

— Ты увидел… какая я на самом деле, — стараясь не всхлипывать, произнесла Шери. Слезы уже катились по ее щекам, капали на шелковую подушку. — Что я ничего не могу… Ни на что не способна…

— Ты всего лишь стыдлива, как и любая девушка, — ласково сказал Парис, ладонью вытирая ей слезы. — В остальном ты прекрасна. Неужели никто не говорил тебе, как ты потрясающе красива, Шери?

Она помотала головой, вымученно улыбаясь.

— Не смейся надо мной. Я тощая как скелет, и груди у меня почти нет, и еще… еще… я бледная до синевы.

Парис, к ее удивлению, тихо рассмеялся.

— Если мы решили считать недостатки, то вот я, например, слишком высокий. А еще у меня квадратный подбородок и чересчур большой нос. Кроме того, у меня скверный характер, почти нет музыкального слуха, и я всегда забываю аккуратно сложить перед сном одежду.

— Перестань! Я же не шучу…

— Я тоже не шучу, — резко перебил ее Парис. — А ты, похоже, смеешься надо мной, расписывая свои недостатки. Ты потрясающе стройная. О такой фигуре, как у тебя, мечтает множество женщин. У тебя изумительная кожа и волосы, как лунный свет. Почему же ты не хочешь просто заняться со мной любовью, придумывая дурацкие отговорки?

Шери уткнулась лицом ему в плечо. Какое-то время она всхлипывала, стараясь успокоиться, а Парис гладил ее по голове — нежно, как отец. Наконец она смогла заговорить вновь.

— Парис, это не отговорки. Не обижайся на меня, пожалуйста. Просто я в самом деле не могу… получать удовольствия, потому что… фригидна. Это правда. Больше всего на свете я не хотела, чтобы ты это узнал.

Худенькие плечи ее снова задрожали.

Парис отстранил девушку от себя и приподнял ее лицо за подбородок. Несколько секунд она смотрела ему в глаза, моргая мокрыми ресницами.

— Это полный бред, Шери, — твердо сказал Парис, не позволяя ей отвести взгляда. — Не смей больше так говорить о себе.

— Даже если это действительно так?

— А все остальное — только притворство? — Он нахмурился. — Не пытайся меня обмануть. Я целовал тебя и помню, как твое тело оживало и горело от одного поцелуя. Ты одна из самых страстных женщин, которых я знаю.

Шери не нашла, что ответить. Только отчаянно замотала головой.

— Я сказал уже, что хочу доставить тебе удовольствие, — настойчиво продолжал Парис. — Почему ты не веришь, что я знаю, как это сделать?

— Потому что я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, — еле слышно прошептала Шери, радуясь, что в темноте не видно, как пылает от стыда ее лицо. — А со мной… ты не получишь ничего. Ничего!

Парис вместо ответа наклонился и поцеловал ее в губы, соленые от слез. Потом несколько секунд сидел и смотрел в темноту.

— Кто этот негодяй, — неожиданно спросил он, кладя ей на плечи, — из-за которого ты стала такой? Я должен это знать, чтобы исправить причиненный им вред.

Шери снова замотала головой.

— Пожалуйста… Я не хочу об этом говорить.

Он сжал зубы, и даже в сумраке было видно, как жестче обрисовались его скулы.

— Но ты должна. Тебе нужно избавиться от яда, отравляющего твою жизнь. Сделай же это! Доверься мне!

Шери молчала, и Парис подумал было, что она так и не заговорит.