Лиза видела, что происходит, но не успела убраться с дороги. Миллард клянется, что все было по-другому. Он говорит, что притормозил, но Лиза вылетела так неожиданно, что он не смог избежать столкновения.

— Как насчет свидетеля? Ты с ним говорила?

— Нет. Так уж вышло. Он не объявлялся, а у Лизы очень мало информации. «Старик с белыми волосами в коричневой кожаной куртке» — это все, что она помнит.

— Полицейские не записали его имя и адрес?

— Нет, и никто другой. Он исчез до приезда полиции. Мы развесили объявления в том районе и дали объявление в газету. Пока ответов не было.

— Я сама встречусь с Лизой, а потом свяжусь с тобой. Может быть, она вспомнит что-нибудь, что поможет найти этого дядьку.

— Будем надеяться. Процесс с присяжными, это кошмар. Мы окажемся в зале суда, и могу гарантировать, что Глэдис явится в инвалидном кресле, с воротником на шее и с гипсом на ноге. Все, что ей будет нужно, это пускать слюни, и миллион баксов ей обеспечен.

— Все ясно.

Я вернулась в офис и погрузилась в бумаги.

Есть две вещи, которые я, видимо, должна упомянуть в этом месте.

1. Вместо своего «фольксвагена» 1974 года, я теперь вожу «форд — мустанг» 1970 года, с ручной трансмиссией, что я предпочитаю. Это двухдверное купе, с передним аэродинамическим щитком, широкими шинами и самым большим воздухозаборником в капоте двигателя, который только ставят на «мустанги».

Мой любимый голубой «жук» сковырнулся носом в глубокую яму во время последнего дела, над которым я работала. Пришлось вызвать бульдозер и похоронить его прямо там, но страховая компания настояла на том, чтобы его выкопали, и они смогли заявить мне, что с ним покончено. Ничего удивительного, если капот впечатался в разбитое ветровое стекло, которое находилось где-то в районе заднего сиденья.

Я увидела «мустанг» на площадке, где продавали подержанные машины и купила его в тот же день, представляя себе идеальный транспорт для наблюдения за кем-нибудь.

О чем я только думала? Даже при кричащей ярко-голубой окраске я почему-то надеялась, что стареющая машина растворится в ландшафте. Ну и дура. Первые два месяца каждый третий встречный мужик останавливал меня на улице, чтобы поговорить о двигателе V-8, который разработали для гонок NASCAR. К тому времени, когда до меня дошло, какой заметной была машина, я уже влюбилась в нее и ни на что бы не променяла.

2. Позже, когда вы увидите, как начнут накапливаться мои неприятности, вам будет интересно, почему я не обратилась к Чини Филлипсу, к моему былому бойфренду, который работает в департаменте полиции Санта-Терезы. «Былой» значит «бывший», но я вернусь к этому позже. В конце концов я ему позвонила, но к тому времени я уже вляпалась.

5

Мой офис находится в маленьком двухкомнатном бунгало, с ванной и кухонькой, расположенном на маленькой боковой улочке в центральной части Санта-Терезы. Оттуда можно пешком дойти до здания суда, и что более важно — это дешево. Мое бунгало стоит посередине между двумя такими же, как домики трех поросят.

Домик выставлен на продажу уже целую вечность, что значит, меня могут выселить, если вдруг найдется покупатель.

После разрыва с Чини, не могу сказать, что у меня была депрессия, но мне совершенно не хотелось напрягаться. Я не бегала неделями. Может, «бег» слишком хорошее слово, поскольку беганье обычно подразумевает скорость девять километров в час. То, что делаю я, можно назвать медленной трусцой, что лучше, чем быстрая ходьба, но не слишком.

Мне тридцать семь лет, и многие известные мне женщины жалуются на прибавку в весе, как побочный возрастной эффект, явление, которого я надеюсь избежать.