Она вернулась в дом Гаса в три часа дня и нашла его бодрствующим и злым, как черт. Он знал, что она ночует в его доме три или четыре раза в неделю и ждал, что она будет у него под рукой, на побегушках. Он сказал, что стучал в стену часами. Сама идея привела Солану в ярость.

— Мистер Вронский, я говорила вам, что ухожу, в одиннадцать часов вчера вечером, как я всегда делаю. Я заходила к вам в комнату, чтобы об этом сказать, и вы согласились.

— Кто-то был здесь.

— Это не я. Если вы сомневаетесь, зайдите в мою комнату и посмотрите на кровать. Вы увидите, что на ней не спали.

Солана продолжала настаивать на своей версии событий. Она видела, насколько Гас сбит с толку, убежденный в одной вещи, когда она стоит здесь и говорит совершенно противоположное.

Он быстро заморгал, и его лицо приняло знакомое ей упрямое выражение. Солана положила руку ему на плечо.

— Это не ваша вина. Вы переволновались, вот и все. Такое случается с людьми вашего возраста. Может быть, у вас была серия микро-инсультов. Эффект примерно такой же.

— Вы были здесь. Вы заходили в мою комнату. Я видел, как вы искали что-то в шкафу.

Она покачала головой, печально улыбаясь.

— Вы спали. С вами было то же самое на прошлой неделе. Не помните?

Гас заглянул ей в лицо. Она сохраняла доброе выражение, и ее тон был сочувствующим.

— Я тогда вам говорила, что вы воображаете вещи, но вы отказались мне верить, так? Теперь вы это делаете снова.

— Нет.

— Да. И я не единственная, кто это заметил. Ваша племянница звонила мне сразу после того, как она разговаривала с вами, в начале недели. Она сказала, что вы были растеряны. Она так волновалась о вас, что попросила соседку зайти и проверить, как вы. Помните мисс Миллоун?

— Конечно. Она — частный детектив и собирается расследовать вас.

— Не будьте смешным. Ваша племянница попросила ее навестить вас, потому что думала, что у вас появились признаки сенильной деменции. Поэтому она и пришла, посмотреть сама.

Не нужно быть детективом, чтобы заметить, каким беспокойным вы стали. Я сказала ей, что это могут быть разные вещи. Гипотиреоз, например, что я тоже объяснила вашей племяннице. Теперь для вас лучше будет держать рот закрытым. А то подумают, что у вас паранойя, а выдумывание разных вещей — очередной признак деменции. Не унижайтесь в глазах других. Все, что вы получите — их жалость и презрение.

Солана увидела, как его лицо сморщилось. Она знала, что может его сломать. Ворчливым и вспыльчивым, каким он был, он для нее не годился. Гас начал дрожать, его губы шевелились.

Он снова заморгал, на этот раз, пытаясь сдержать слезы. Солана погладила его по руке и пробормотала несколько ласковых слов. По ее опыту, именно доброта причиняла стариками наибольшую боль. Противоположность они могли вынести. Они, наверное, приветствовали ее. Но сочувствие (или видимость любви в этом случае) резало душу пополам.

Гас начал всхлипывать, мягкий, безнадежный звук кого-то, тонущего под гнетом отчаяния.

— Хотите немножко чего-нибудь, чтобы успокоить нервы?

Он прикрыл глаза дрожащей рукой и кивнул.

— Хорошо. Вам станет лучше. Доктор не хочет, чтобы вы огорчались. Я принесу вам имбирного эля тоже.

После приема лекарства Гас заснул так глубоко, что Солана сильно ущипнула его за ногу и не увидела никакой реакции.