Я позвонила и ждала, что откроет Глэдис, как это было в мой прошлый приход. Вместо этого открыл мистер Фредриксон, в инвалидном кресле и с бумажной салфеткой, засунутой за воротник.

— Здравствуйте, мистер Фредриксон. Я пришла немного раньше, но если я прервала ваш обед, то могу вернуться через час, или около того. Так для вас будет удобней?

Я думала: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, но не сложила руки в молитвенном жесте.

Он взглянул на салфетку и убрал ее.

— Нет, нет, я только что закончил. Раз вы здесь, можем начать.

Он откатился, развернулся и подъехал к кофейному столику.

— Возьмите стул. Глэдис поехала в реабилитационный центр, так что у меня есть свободных два часа.

Перспектива провести здесь два часа вызвала у меня приступ паники.

— Это не займет так много времени. Несколько быстрых вопросов, и я не буду вас больше беспокоить. Можно сесть здесь?

Я сдвинула журналы и письма на одну сторону дивана, так что смогла сесть там же, где сидела в прошлый раз. Из задней комнаты слышался приглушенный лай. Птички нигде не было видно, так что, может быть, собачка тоже хорошо пообедала. Я достала магнитофон, который, я надеялась, еще работал.

— Я буду записывать это интервью, как я записывала разговор с вашей женой. Надеюсь, вы согласны.

Я уже нажимала кнопки.

— Да. Хорошо. Все, что хотите.

Я назвала свое имя, его, дату, время, тему и так далее, говоря так быстро, что можно было подумать, что магнитофон работает с удвоенной скоростью.

Миллард сложил руки на коленях.

— Я тоже могу начать с самого начала. Я знаю, как делается…

Я пролистала страницы блокнота.

— У меня есть большая часть информации, так что мне нужно только заполнить несколько пропусков. Я вас не задержу.

— Не торопитесь из-за меня. Нам скрывать нечего. У нас женой был большой разговор об этом и мы собираемся сотрудничать. Это только честно.

Я опустила взгляд на вращающуюся бобину магнитофона и почувствовала, как мое тело застыло.

— Мы это ценим.

Фраза «нам нечего скрывать» отдавалась эхом в моей голове. Сразу пришла в голову старая поговорка:»Чем громче он заявляет о своей честности, тем быстрее мы начинаем считать серебро». Это все равно, что начинать со слов: «Если быть совершенно честным». Можно поспорить, что последующее будет чем-то средним между неправдой и беспардонной ложью.

— Как только вы будете готовы, — сказала я, не глядя на него.

Миллард излагал свою версию происшествия в утомительных деталях. Его тон был отрепетирован, а его история так напоминала то, что рассказала Глэдис, что было ясно, что они все согласовали. Погодные условия, ремень безопасности, Лиза Рэй неожиданно свернула на их полосу, нажатие тормозов, которое он осуществил через ручной контроль.

Глэдис вряд ли помнила все, что наговорила мне, но я знала, что если буду говорить с ней снова, ее история будет обновляться, пока не станет дубликатом истории мужа.

Я записывала его речь, стараясь успевать. Нет ничего хуже, чем наткнуться на непонятный ответ, когда расшифровываешь звукозапись.

На периферии сознания я переживала из-за Гаса. Я понятия не имела, как верну на место финансовые документы, но я не могла думать об этом сейчас.