-  Опасная, как же! - хмыкнула Полина, перелезая через веревочку. - Чувак явно строил на века. Толкиенисты тут каждый год игрища устраивают, и если уж после этого катакомбы выстояли, то, значит, стоять им вечно!

    Даже слабого света фонарика было достаточно, чтобы понять: этот коридор когда-то сотрясали нешуточные страсти. То там, то сям попадались надписи и рисунки, довольно подробно отражающие историю движения толкиенистов в Семипендюринске:

    «Валанте здесь была и в Мордоре вас всех видела!»

    «Фродо - лох. Саурон».

    «Ехал Фродо через реку, думал, типа, в речке рак, сунул Фродо руку в реку - Горлум за колечкоцап!»

    «Назгулы - педофилы!»

    «Бомбур бежит - земля дрожит!»

    «Гоблины вас сцапают, унесут и схряпают!» [1]

    «He носи кольцо на пальце, если пальцем дорожишь, а не то его отрубит злой Исилдур у тебя» [2] .

    «Поля и Вася…»

    Что? От неожиданности (впрочем, этого следовало ожидать) я притормозила. Но нет - глаза меня не обманывали: на каменной стене под сердцем, пронзенным стрелой, было старательно выведено белой краской: «Поля и Вася были здесь!»

    -  О! - Полинка для пущей верности потыкала пальчиком в направлении надписи. - Это мы!

    -  Вижу! - вздохнула я. - Полин, но разве ты не знаешь, что писать на стенах неприлично?

    Полинка вытаращила глаза: ну точь-в-точь как Жупик, когда еду проносят мимо его миски.

    -  Вот это да! - воскликнула она. - А кто мне рассказывал про какого-то дядьку, который такое написал на собственной картине? Ну, помнишь, понятым он на свадьбе был… И ниче - за его мазню богатенькие столько шевелюшек готовы отслюнявить! Когда Ваську посадят за взлом главного компьютера в Белом доме, я эту стенку по камешку распродам - как раз на эмгэушных юристов хватит!

    Гм, определенная логика в Полинкином ответе, разумеется, присутствовала, но…

    -  Тот дядька, то есть Ян ван Эйк, мог себе позволить написать что угодно - это ведь была не общественная стена, а его собственная картина…

    -  Тем более! - не унималась Полли. - Мы с Васей сделали свое черное дело по-тихому, никого на него глядеть не заставляем, а этот… Пыр ван Мыр всем показывал! Прикинь, если б эта стена виселиц бы в какой-нибудь галерее Тупицци!

    -  Уффици, - поправила я. - И Ян ван Эйк!

    -  Ой, не матерись ты!

    Вот так, переругиваясь, мы с Полинкой все шли куда-то в темноту, сворачивали, поднимались, спускались, а конца коридорам и переходам не было видно. Я начинала потихоньку паниковать. Сразу вспомнились все страшные истории, связанные с этими катакомбами. И о старенькой бабушке, которая решила культурно оттянуться и отстала от: экскурсии, и о девятой группе детского сада «Русалочка» - расшалились детишки в катакомб двоих потом недосчитались, и, конечно, о самой главной страшилке, связанной с появлением катакомб в Семипендюринске.

    Будто прочита, в мои мысли, Полина вдруг сказала:

    -  Вот сколько живу, всегда мучилась вопросом - на фиг было строить эти катакомбы! Ведь Готфрид так и не успел сделать ноги, когда наши пришли. Насовали ему в хрюкальник, он и «хайль Гитлер» сказать не успел - откинулся, болезный.

    -  Разве ты не знаешь эту историю? - удивленно спросила я.