– Все, Барсик, молодец! Отдай кастрюлю. А то мальчику в следующий раз не в чем будет тебе обед приготовить.

Барсик с видимой неохотой расстался с полюбившейся ему кастрюлей. А Соболев ее поднял и стал разглядывать.

– Даже мыть не надо.

– Ты все-таки ополосни.

Соболев тяжело вздохнул и поплелся обратно на кухню. Весь вид его сгорбленной фигуры говорил о разрушенных надеждах. Время от времени он вздымал к небу руки с зажатой в них кастрюлей и стукал себя по голове крышкой. Но Зое Павловне и ее Барсику не было дела до чужих страданий.

– Я вам тут записала телефончик и адрес нашей детской секции юннатов, которая открылась при нашем институте. Тихон Иванович лично курировал ее создание, пожертвовал им множество птиц, которые проходили через его руки. А все для того, чтобы деткам было за кем ухаживать и на ком оттачивать свои навыки будущих орнитологов. Идите прямиком туда, вам там помогут!

– А зачем нам секция юннатов?

– Как? – огорчилась Зоя Павловна. – Разве я вам не сказала свою гениальную мысль? Ну, правильно, не сказала. Этот глупый Соболев меня отвлек. Так вот, до чего я додумалась. Все-таки гениальный у меня ум. Тихон Иванович так горячо рассказывал всем своим знакомым про нашу секцию, что хозяева Око захотели записать туда своих деток. И записали, насколько я помню. Поэтому для вас нет ничего проще, чем поехать туда, и там вам дадут координаты и деток, и их родителей.

И очень довольная собой и своей сообразительностью Зоя Павловна прижала к себе огромную голову своего Барсика и смачно чмокнула его в холодный и мокрый нос. Пес в ответ завилял хвостом, облизал щеку своей хозяйки и снова гавкнул, отчего сыщиков, словно порывом ветра снесло вниз и прочь из этого здания.

Глава 8

Секция юннатов или «Кружок друзей пернатых», как гласила табличка над входом, располагался в помещениях кафедры орнитологии, где читал свои лекции Тихон Иванович. Вот только если на основном пространстве кафедры царила почти музейная тишина, то в кружке юных орнитологов было шумно, весело и забавно. Птички не сидели тут в клетках, а свободно порхали по всему помещению. В первом обитали хищные пернатые, а во втором жили те, кто предпочитал питаться насекомыми, зернами и плодами. Таких было большинство, они задорно порхали за стеклом, отделяющим два этих мира хоть и прозрачной, но прочной преградой.

– И как они не боятся? – спросила Сашенька, указывая на семейку сереньких птичек, усевшихся на жердочку в непосредственной близости от большой птицы с крепким хищно загнутым клювом.

Сразу было видно, что таким клювом можно с легкостью растерзать десяток таких птичек.

На этот вопрос ответила молодая девушка, которая насыпала свежее зерно в кормушки:

– Птицы гораздо умней, чем многим кажется. Частично люди приписывают им небольшой ум из-за их подвижного и задорного характера. Людям кажется, если птички порхают с ветки на ветку всю жизнь, также легко порхают у них в голове и мысли. Но нет, ничуть не бывало. Птицы обладают отличной памятью, способны различать куда больше цветов, чем мы люди. А что касается их сверхспособностей и умения видеть электромагнитные линии нашей планеты, то тут им просто нет равных.

– И это не позволяет хищнику растерзать малюток?

– Дело в том, что в дикой природе сычик не побрезговал бы, конечно, отведать своих соседок – овсянок. Но в нашем кружке они росли и воспитывались вместе с самого раннего детства.