— Очень нравятся! — ответила Эмма.

— Это хорошо, — одобрил Гвидо, — значит, вы не ошиблись, придя сюда.

Лючия разочарованно смотрела кругом.

— Но его нет… — выдохнула она полушепотом.

— Так даже лучше, мы воспользуемся его отсутствием, чтобы собрать кое-какую информацию, — зашептала Эмма. — А когда он вернется, ты будешь знать, как себя вести.

Брови Лючии превратились в два вопросительных знака. Она хотела спросить у Эммы, что та имела в виду, как вдруг поняла, что в мастерской повисла полная тишина.

Гвидо осматривал раму «Ольмо» с таким вниманием, будто это была самая удивительная вещь, какую он когда-либо видел.

— Мне нужно сменить тормоза, — пояснила Грета.

— Нет, — сухо ответил механик, — тормоза в отличном состоянии.

Грета покраснела: она не хотела рассказывать о дорожной полиции, ей было стыдно. Но еще досаднее было выглядеть дурочкой, которая ничего не понимает в велосипедах. И она попыталась исправить положение:

— Я знаю, но мне сказали, что надо пройти техосмотр…

— Тебе это сказал велосипедист?

— Не совсем…

— Кто не ездит сам, тот ничего не понимает, — отрезал Гвидо.

Точно, Грета тоже всегда так думала. И она впервые в жизни почувствовала, что она не одинока. Это было приятное ощущение. Очень приятное.

— Бог мой, сколько ржавчины! — сказал голос у них за плечами.

Обернувшись, Грета увидела юношу с кисточкой в руках, испачканных розовой краской.

— Будет весело, — добавил Шагалыч, — бери наждачку… Как тебя зовут?

— Грета.

— Очень приятно. Коррадо. Но здесь меня все зовут «Шагалыч». Потому что я художник.

С этими словами художник ткнул в большой рулон наждачной бумаги, прислоненной к стене с инструментами:

— Давай-ка подновим старичка.

Это он о ее велосипеде? Он назвал его «старичком»? Эта мастерская нравилась ей все больше. Грета подошла к стене и оторвала кусок жесткой бумаги:

— И что теперь?

— А теперь скреби!

— Подожди, сначала надень вот это, — вмешался Гвидо, протягивая девочке пару рабочих рукавиц.

Грета надела рукавицы и тут же принялась за работу, в точности следуя всем советам художника. Гвидо повернулся к Эмме и Лючии, предлагая и им по паре рукавиц.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Эмма. — Я вам очень признательна, но у меня нет способностей к ручному труду.

— Хотя, если надо помочь подруге, мы не будем стоять в стороне, правда, Эмма? — сказала Лючия тоном, не допускавшим возражений. Она бы сделала что угодно, лишь бы остаться в этом месте как можно дольше. Парень ее мечты так и не появился, но, может, он придет позже. Девочка надела рукавицы и с большим усердием принялась тереть ржавчину.

— Здорово! Ты молодец! — похвалил ее Шагалыч.

— Спасибо! — хихикнула польщенная Лючия.

Эмма посмотрела, как пухлые руки подруги стали надраивать раму наждачной бумагой, и неодобрительно покачала головой. Она пришла сюда не для того, чтобы чистить ржавые велосипеды, а для того, чтобы вести расследование о таинственном незнакомце. И ее только что посетила мысль, каким образом можно собрать о нем больше сведений.

— Придется нам вдвоем заняться подарком, — радостно предложила она Гвидо.

— Вы думали о каком-то конкретном типе велосипеда?

— Да, нам нужна мужская модель, для молодого человека лет семнадцати… он высокий, худой… я не очень хорошо знаю его вкусы, но вам, наверное, приходилось продавать велосипеды таким парням.