|
Я торопливо поднял крышку саркофага. Быстро скользнув внутрь, я поставил крышку на место. Болезненные ощущения на коже лица и рук исчезли. Теперь я был в безопасности. Я лежал совершенно неподвижно и, постепен-но забывая о своих бедах и горестях, погружался в бездонную пропасть бесконечной тьмы. 7 Меня разбудила жажда. Я мгновенно вспомнил, где нахожусь и кем я теперь стал. Меня уже не мучили сны о хо-лодном белом вине, прохладных на ощупь яблоках и зелени деревьев и травы в отцовском саду. В темноте узкого пространства гроба я провел языком по зубам и почувствовал, что клыки мои чрезвычайно велики и остры как ножи. В башне кто-то был, и, хотя этот смертный еще не приблизился к двери внешнего помеще-ния, я мог читать его мысли. Я ясно ощутил его напряжение и беспокойство при виде незапертой двери на лестницу. Такого никогда раньше не случалось. Я почувствовал его страх, когда он увидел на полу обугленные головешки, и услышал, как он испуганно позвал: «Хозяин?!» Я понял, что это слуга, и в то же время догадался, что он коварен и вероломен. Способность слышать его тайные невысказанные мысли взволновала и заинтересовала ме-ня. Но что-то меня при этом очень беспокоило... Его запах!.. Приподняв тяжелую крышку каменного саркофага, я выбрался наружу. Запах был очень слабым, но противостоять его притягательности я не мог. Он напоминал мне мускусный запах первой в моей жизни продажной девки, в чьей постели я оказался, чтобы удовлетворить юноше-скую страсть. Я вспомнил и о восхитительном аромате жареной оленины, и о том, какой восторг он вызывал после многих и многих дней нестерпимого голода в иные зимы. Он был восхитителен, как запах вина нового урожая, свежих яблок или чистой воды несущихся с гор потоков, которую я в жаркие летние дни пил пригоршнями. Должен признаться, что этот запах казался мне во сто крат чудеснее и вызывал у меня ост-рый, почти животный аппетит. Я с легкостью, словно плывя в темноте, преодолел туннель, вытолкнул закрывавший его камень и оказался во внешней комнате. Я увидел перед собой побледневшего от ужаса смертного. В голове этого высохшего, худого и слабого старика путались разнообразные мысли и предположения. Я понял, что он служит одновременно конюхом и кучером, но не был уверен в правильности своих догадок. И тут меня обдала его жаркая злоба по отношению ко мне. В его преступных намерениях не оставалось никаких сомнений. Пока он внимательно оглядывал меня с головы до ног, в душе его кипела бешеная ненависть. Это он раздобыл и принес великолепную одежду, которая была на мне. И именно он присматривал за несчастными узниками подземной темницы, пока они бы-ли еще живы. Почему же, вопрошал он в безмолвной ярости, я сейчас не там? Как вы догадываетесь, моя любовь к нему от подобных мыслей не возросла. Больше того, я готов был убить его голыми руками. – Где хозяин? – в отчаянии спросил он. – Где мой господин? Интересно, за кого принимал он своего хозяина? Наверное, считал его чародеем при коро-левском дворе. Но теперь власть и могущество перешли ко мне. И этот человек явно не обладал какой-либо полезной для меня информацией и ничего интересного рассказать не мог. Как только я, хоть и против его воли, узнал все это, внимание мое переключилось на пуль-сирующие вены, выступающие под кожей его лица и рук. Исходящий от него запах буквально сводил меня с ума. Я чувствовал тихое биение его сердца и явственно представлял себе, какова может быть на вкус его кровь. При одной мысли о том, как эта теплая густая кровь станет растекаться по моим венам, меня захлестнуло предвкушение восторга. – Твой господин умер, он сгорел, – пробормотал я, медленно приближаясь к нему и удив-ляясь равнодушию в своем голосе. – Не может быть, вы лжете, – ответил он и обвел взглядом почерневшие стены, потолок, двери. |
