Стоял сентябрь, погода была сносной, и я согрелась от прогулки со станции. Мне было тепло – вот только этот холодок на шее…

Подняв взгляд, я заметила, что с другой стороны улицы в моем направлении движутся две дамы. Одной из них была моя бабушка. На ней была черная юбка, практичная обувь и связанный ею самой кардиган – оранжевый с синим. Рядом шла стильная женщина за шестьдесят – ее я не узнала. На обеих были широкие шляпки.

Я поприветствовала их, помахав рукой. Однако стоило мне сделать шаг вперед, как они опустили головы, скрыв лица под полями шляп. И все же бабушку я просто не могла не узнать!

– Бабушка! – крикнула я, направляясь к ним так быстро, что чемодан начало потряхивать.

Женщины явно заметили меня, но вместо того, чтобы подождать, резко свернули в Рук-лэйн – узкий переулок, соединяющий Харрингтон-стрит с Джордж-стрит. Что за чертовщина?! Я подняла чемодан и побежала следом, но он был таким тяжелым, что бег скорее напоминал пошатывание с одышкой.

– Бабушка! – снова закричала я.

Я добралась до конца переулка, в который они свернули, но там было пусто. По брусчатке катился влекомый ветром сухой сморщенный лист. С одного из подоконников на меня взглянул небольшой черный кот. Как будто с жалостью. Больше на Рук-лэйн не было ни души.

– Агнесса Бартлетт! – завопила я во весь голос.

Я остановилась, тяжело дыша, и осмотрелась. Старинные фахверковые дома в тюдоровском стиле стояли вперемешку с викторианскими особняками. Возможно, бабушка пошла в гости в один из них – интересно, к своей стильной подружке?

Я направилась дальше по брусчатому переулку. Проходя мимо готической арки, я увидела, как черная деревянная дверь в здании за ней закрылась. Я подумала, не позвонить ли мне в маленький латунный колокольчик. Однако побоялась, что буду выглядеть крайне глупо, поэтому отказалась от этой затеи и отошла от дома.

Что ж, смысла стоять в пустом переулке не было. Лучше уж пойти в «Кардинал Клубокси» и подождать бабушку там. Ее помощница Розмари должна быть на работе, а значит, до возвращения бабушки я смогла бы подняться в квартиру и разобрать вещи.

Как же хотелось поскорее пожаловаться бабушке на разбитое сердце! Я знала, что получу от нее больше сочувствия и понимания, чем от мамы: та хоть и смотрела на меня во время рассказа, явно думала о давно исчезнувших эпохах и народах. Мне вечно приходилось состязаться с загадками древности за ее внимание. Бабушка же всегда слушала меня очень внимательно и говорила именно то, что нужно.

Мне кажется, что не сложилось у нас с ней только в одном: она так и не смогла научить меня вязать. За что бы я ни бралась – свитер, носки, простенький шарфик, – в результате получался какой-то сморщенный еж.

Я добралась до причудливого голубого магазинчика и потянула за дверную ручку. Та не поддалась. Я попробовала снова, надавив сильнее. Тут подключилось мое зрение: я осознала, что внутри не горел свет.

К стеклянной двери был приклеен листок, печатная надпись на котором гласила: «„Кардинал Клубокси“ закрыт на неопределенный срок». Ниже был указан телефонный номер.

Закрыт на неопределенный срок?!

Я прижалась носом к стеклу, но внутри было слишком темно. Бабушка никогда не закрывала магазин вне графика! Куда исчезла Розмари? И почему у двери лежит целый ворох писем? Почту словно неделями никто не разбирал!

Я выпрямилась и вновь оглядела улицу. Мимо прошла девушка-подросток и, прищурившись, посмотрела на меня. Она напоминала гота: бледное лицо, темные, густо накрашенные глаза и длинные черные волосы. Одета девушка была тоже в черное и в руке держала такого же цвета зонтик. Было сухо, ничто не предвещало дождя… но, может, она из тех, кто хочет быть готов к чему угодно? Наверное, в расшитой сумке она несла еще и зимние ботинки и солнцезащитный крем.