Взгляд ее скользнул по белым розам, стоящим на тумбочке.

— От Вильяма, — подсказал Лайонел.

В комнате было больше двадцати букетов и девушке стало приятно, не хотелось больше думать о грустном, но мысли не удалось переубедить. Одна была чернее другой и вместе они теснили голову.

— Лайонел, а почему ты не спас тех вампиров, что мучились там со мной?

Тот пожал плечами.

— Если у человека, скажем, протекла крыша в доме, куда он обратится: в ЖЭК или к президенту? У нас есть соответствующая служба.

Ей хотелось ответить колкостью вроде того: «Ах, как мне повезло, что сам президент чинит мою крышу», но она промолчала. А что ей оставалось сказать? Мир не идеален? Президент должен всем чинить крышу? Если система придумана такой, если такой она работает, способна ли ее поменять та, кто не знает — а как по-другому?

Катя отвернулась и уткнулась лицом в подушку. Лайонел остался сидеть рядом, держа девушку за руку. Спустя час она повернулась к нему и попросила:

— Я хочу позвонить маме.

Он молча протянул ей телефон.

Вильям испытывал неловкость, как она подозревала, потому и смотрел постоянно в потолок. А еще потому, что три раза повторил: «Выздоравливай» и раз десять сетовал: «Давно стоило разделаться с этими охотниками. А я еще упрекал Лайонела!»

Услышать такое от самого Вильяма было само по себе поразительно и даже несколько подбодрило девушку.

Кожа ее уже почти не болела, врач — седовласый мужчина с добродушной улыбкой даже позволил ей встать и прогуляться по больнице. Настроение с того дня как поговорила по телефону с родителями, резко улучшилось. И пусть она наврала маме абсолютно обо всем, ей важно было просто услышать ее голос и сказать, наверно, впервые в жизни, что любит.

Сейчас Катя сидела на кровати вытянув ноги, одетая в белый тонкий халат, и листала журнал Натальи Важко, выискивая удачные портреты Лайонела.

Вильям сидел на стуле, скрестив ноги и механически улыбался, когда она с возгласом «О!» тыкала пальцем в красивую картинку.

— Расскажи что-нибудь! — попросила девушка и сама начала болтать: — Я сегодня видела вампира, который теперь вместо крови пьет воду, представляешь? Так случилось из-за крови Зазаровского. Врачи не знают, что делать. А этот бедняга-водяной ужасно исхудал!

— Понятно.

— А доктор говорит, в больнице святого Авдотия бывают случаи куда хуже! Кстати, — оживилась она, — а ты знаешь, что это за святой? Вампиры верят в святых?

— Автодий — вампир, он обладал сильнейшим даром исцеления, мог оживить мертвого. Поэтому его именем назвали больницы всего мира и причислили его к святым.

— А где он сейчас?

— Этого никто не знает, собственно, как и то, жив ли он вообще. Его давно никто не видел.

Кате хотелось еще расспросить о чем-нибудь, но Вильям выглядел рассеянным и задумчивым. Ей уже как час не удавалось его разговорить, поэтому она осторожно поинтересовалась:

— Вильям, у тебя все в порядке?

Он вздрогнул и нервно улыбнулся.

— Конечно. Прости, я не очень сегодня разговорчив, но в следующий раз…

— Ладно, — вздохнула она и на всякий случай добавила: — Но мне ты можешь сказать обо всем, ты ведь знаешь?

— Знаю.

Он улыбнулся безмятежно, ласково, и она с облегчением поняла, что не является причиной его грусти.

А потом пришел Йоро. Он влетел в палату, но из-за огромного белого медведя виднелись только черные руки мальчика и босые ступни.

Оборотень усадил игрушку перед девушкой и, радостно сверкая глазами, заявил:

— Кира сказала, что тебе нравятся медведи! Я нашел самого огромного в городе!

Девушка засмеялась.