Не отличавшийся остротой ума, Альфред еще некоторое время препарировал услышанное. Он запротестовал.

— Как же так! Герберт приказал, чтобы я не мог пошевелить пальцами, и у меня действительно не получилось, как бы я не старался!

— Этот эффект основан на психологическом внушении. Вот если бы я начал говорить, что сзади к тебе подбирается змея, зеленая в черную полоску, и, обвившись вокруг твоей щиколотки, уже готовится заползти в штанину…

Юный вампир подпрыгнул.

— Что и следовало доказать, — граф погрозил ему пальцем. — Впредь не позволяй моему сыну морочить тебе голову, мальчик.

На щеках Альфреда проступил чахоточный румянец. Шумно выдохнув, он подошел к ближайшему фонтанчику и засунул голову в воду, смывая пудру и остатки бриолина. С темными волосами, прилипшими к лицу, он напоминал русалку, столкнувшуюся со своим соблазнителем, из-за которого ей и пришлось утопиться в пруду.

Сбросив свой фрак а-ля «вечеринка в похоронной конторе», он направился к виконту, одновременно закатывая рукава.

— ТЫ!!! — взревел Альфред, — Ты знал это с самого начала!!! Мой хозяин, а?! «Делай, что скажет Сьюард, а меня бросай в беде, как-нибудь выпутаюсь»?!! Ну держись, с-сейчас такое восстание устрою, что Спартак на том свете от страха взвоет! Ненавижу!!!

Подпустив друга поближе, Герберт развернулся на каблуках и обратился в летучую мышь, которая взвилась к потолку, оглашая пространство довольным писком. Вслед за ней взмыла и вторая мышь, слегка неустойчивая, но очень целеустремленная. Пока нетопыри гонялись друг за другом, огибая — но не всякий раз — стеклянные плафоны, на платформе появились Люси и Сара. Как обычно, Сара выказывала полную индифферентность к современной женской моде и, засмотревшись на обтянутые брюками ноги, позади девушки столкнулись два носильщика. На Люси было скромное черное платье с высоким воротником и широкополая шляпа, лишенная какого-либо изящества. Благодаря своему наряду, а так же безжизненно-бледному цвету лица, Люси напоминала бедную учительницу, которая тратит все свое скудное жалованье на книги. Граф фон Кролок нахмурился. Давешнее платье шло вампирессе куда больше. В нем она не казалась такой подавленной, такой смиренно-обреченной. Интересно, у нее уже было время закатить истерику? Качественную, с ползанием по полу и воплями о том, что само ее бытие напрямую затрагивает ткань мироздания. Луна не светит исключительно от омерзения. Звезды спрятались за облаками и носа не кажут. Что-то в этом роде. Иначе год за годом невыплаканные слезы будут разъедать остатки души.

— А мы как только посадили англичан на поезд, так сразу к вам! — просияла Сара.

— Замечательно. Кстати, ты нигде не видишь моих сыновей? — спросил граф, опасаясь смотреть по сторонам.

— Они на крыше вагона, ведут там аморальный образ смерти.

— В одежде, хотя бы?

— Более-менее.

У графа отлегло от сердца.

— Мальчики, спускайтесь немедленно! — позвал он. — Ты тоже уезжаешь, Сара?

— Да, буду в Кеннигсберге уже завтра.

— Жаждешь вновь заняться любимой наукой? — съязвил Герберт, приглаживая взлохмаченные волосы, до которых все же успел добраться Альфред.

Девушка закатила глаза. После того, как она едва слезла с древа жизни, серая теория казалась сплошным удовольствием. Приключения хороши в меру.

— Если ты про ламиеологию, то нужна она мне, как упырю молочный кисель. Уж как-нибудь обойдусь одной медициной. Правда, собранного материала жалко. Но ничего, он ляжет в основу моей следующей книги. Причем художественной, чтобы раскупалась лучше. Капающая кровь, шорох крыльев, оглушительный треск ночных рубашек…

И откуда они взялись, эти рвущиеся пеньюары, подумал граф.