|
- Не все. Ведь в мире то и дело проявляется недовольство, вспыхивают восстания, совершаются перевороты. Сивахцы не восстают и не проявляют недовольство. Они счастливы верить, что отличны от других. У вас в стране,- продолжал Мехди,- люди тоже предаются иллюзорным надеждам, уходят в секты, уединяются. - Да, но сивахцы откололись от остального человечества две тысячи лет назад,- возразил Гвидо.- Такая невероятно длительная бравада не может не заинтересовать. - Это тревожный симптом?- спросил Мехди. - Напротив. По-моему, очень обнадеживающий. Вы ведь сами говорили, что сивахцы никогда не восстают. Мехди в молчании дожевал жестковатое мясо жареного козленка. *** - Я не уверен, что твои боги заинтересуют меня,- сказал Гвидо на следующее утро, когда Вана пригласила его в храм Амона. - Если ты не познакомишься с богами, то не сможешь рассмотреть людей. - Мои глаза широко открыты. Я не виноват в том, что вижу только то, что вижу. - Никто не может отгородиться От веры. - Я знаю, что существуют мифы и ритуалы. Но разве достаточно этого, чтобы поверить в призраков? - Но твои соотечественники верят,- напомнила Вана.- Если бы все были счастливы, для религии не нашлось бы места на Земле. Но люди несчастны. - И все же критика религии лежит в основе любой другой критики. - Эта мысль не пугает меня, потому что я признаю, что в основе всего лежит материя. Агхорн находится почти в двух милях от Сивах-эль-Кабира. Когда-то он славился своими храмами, колоннадами, форумом, каменными домами и мощеными улицами. Сегодня большая часть древнего Амония, града Амона, обратилась в прах. От храма Сум Беды, построенного в четвертом веке до нашей эры, и следа не осталось. Когда-то он располагался неподалеку от святилища Амона. Если бы путешественники ожидали увидеть здесь монументальное здание, соперничающее величием и красотой с храмами Карнака, где также чтили Амона, они были бы глубоко разочарованы. Храм многократно ремонтировался, достраивался и перестраивался, что изувечило его не меньше, чем разрушительная работа времени. Вана и Гвидо напрасно искали дорожку со статуей сфинкса, которая вела к ограде из местного кирпича. Эту ограду не раз укрепляли цементом, тоже рассыпавшимся на глазах. Остатки пилонов были окружены каменными плитами в форме маленьких пирамид. На них можно было различить полустертые изображения персонажей древнеегипетской мифологии: буйволов, коров, антилоп, лошадей, собак, деревьев и - обычно в профиль - фараонов, держащих в руках ветку смоковницы и анх - символ бессмертия. Но иероглифы, иерархические символы и более поздние демотические письмена вокруг них были кое-где варварски заляпаны штукатуркой. Колонны, устоявшие под натиском времени, напоминали те, что украшали дом губернатора в Сивахе. В заброшенном святилище было пусто. Несколько искусственных цветов, выцветших флажков и жалких остатков украшений были единственными приношениями на алтарь некогда величественного храма. Наос, центральное помещение храма, где обычно устанавливались статуи богов, был закрыт, но Вана знала, что там нет ничего, кроме осколков изваяний. Само каменное изображение божества давно уже было увезено далеко за море и хранилось где-то в музее. В соседней комнате хранился единственный подлинник - низкая платформа, на которой бога выносили глотнуть свежего воздуха. Именно это не замедлили сделать Гвидо с Ваной. Снаружи им легче было представить, как идол выносился на обозрение толпы. Вокруг святилища, должно быть, росли оливковые и шелковичные деревья. |
