Городские руководители почувствовали себя как на горячей сковородке. За ножницами было послано уже четверо мальчишек, мало того — один шофер помчался на машине в парикмахерскую, другой — в ателье индпошива.

Снова потянулись тягостные минуты ожидания. Столичному гостю надоело стоять столбом на глазах у перешептывающихся и хихикающих горожан. Он двинулся вдоль фасада Дворца культуры. Свита поплелась следом.

— Что это за крючья из стены торчат? — заинтересовался гость, указывая на ржавые огрызки железа.

— Это… э-э… арматура… Строители обрубить не успели, торопились, — забормотал один из сопровождающих. — Но, позвольте вас заверить… завтра-послезавтра…

— А что там наверху болтается? — вопрошающий с опаской отошел от стены.

— Желобок… э-э… водоотводный желобок оторвался… Мы его завтра-послезавтра… тоже…

Процессия завернула за угол.

— А это еще что такое? — шарахнулся в сторону гость.

— Панель это… немного из стены выпала… Мы ее… э-э… завтра-послезавтра…

Гость обошел бетонную плиту и продолжил осмотр. Но на пути возникло новое препятствие. Они шли уже по задам нового Дворца.

— Это зачем?

— Ну, это поправимо… Оконная рама. Петли слабоваты. Мы ее…

Остановившись у зияющего оконного проема, гость прислушался:

— ?

— Водичка того… сочится… Трубу, понимаете, плохо сварили, вот она и… того… Но…

В самом деле — по стене растекалось темное пятно.

Когда огибали третью стену, дорогу преградила куча березовых веток. Пытаясь пробиться через них, гость внезапно ухнул вниз и провалился по пояс. Его подхватили под мышки, кое-как выволокли. С брюк стекал известковый раствор.

— Уборщица, будь она неладна, замаскировала. Ямка тут, с раствором. В честь вашего посещения мы ее завтра же ликвидируем! Не уборщицу, конечно, ямку, — бормотали бледные провожатые.

В ярости кусая губы, гость направился к фонтану, чтобы отмыть туфли от извести, однако иссякающая струйка доживала последние секунды своей недолгой праздничной жизни.

Не задавая больше никаких вопросов, столичный представитель энергично повернул к машине, и вскоре о его пребывании свидетельствовало лишь облако пыли над дорогой…

Как раз в это время начали поступать ножницы: набралось их не меньше дюжины — от крохотных маникюрных до огромных садовых.

А ветер как ни в чем не бывало покачивал и трепал ленту, отливающую на солнышке невинным голубым цветом.

ВО ИМЯ ЦВЕТОЧКА

Ничто другое так не любят и так не холят в нашем учреждении, как простенький комнатный цветочек в глиняном горшке, плотно набитом черноземом. Может, это звучит смешно, но именно вокруг этого горшка и стал сплачиваться наш коллектив — да так плотно сплотился, что не осталось в нем ни малейшей трещинки, то бишь никаких разногласий, споров, взаимных подсиживаний и тому подобного…

А началось все со ставшего нам известным скромного научного сообщения: опыт доказал, что там, где ругань, споры, где нет согласия, — там цветы сохнут и вянут на глазах, и наоборот — там, где царят мир и единодушие, они цветут и нацвестись не могут.

Эти любопытные данные как бы между прочим довел до нашего сведения новый руководитель учреждения. Сообщил, огляделся по сторонам, и его глаза, опять как бы между прочим, зацепились за вазон с цветком. Это всеми забытое чахлое растеньице влачило жалкое существование на подоконнике.