— Сырую? Прямо из реки?! — ужасается актриса. — Ни за что не позволила бы своим детям…

— Господи, — стонет режиссер, — но ведь это доисторическая, доисторическая и еще раз доисторическая речка! Ее вода чище, прозрачнее хрусталя!.. Да… Итак, все напились, дети остаются на берегу ловить форель, а вы?

— Я?.. Беру большую сумку…

— И отправляетесь в магазин? — ирония все явственнее звучит в репликах режиссера. — Думайте, что говорите! Какие могут быть сумки в доисторические времена?.. Так куда вы идете с реки?

— Иду? А, ну конечно, иду на кухню готовить завтрак!

— Опять двадцать пять! Может, вы считаете, что в пещере установлена газовая плита? — Он совсем теряет терпение. — Зарубите себе на носу: доисторические люди ели всего один раз в день — сырое, сушеное или жаренное на костре мясо!.. Так вот: с речки вы идете в лес. По пути подбираете несколько ягод, срываете с деревьев фрукты и внимательно прислушиваетесь: не возвращается ли муж, так как, проснувшись на рассвете, обнаружили, что его ложе еще пусто…

— Ах, так! Понятно, — кивает актриса. — Это я смогу прочувствовать.

— Что вам понятно? — подозрительно вопрошает режиссер.

— Что мой мерзавец прошатался где-то всю ночь, — охотно объясняет актриса.

— Доисторический муж, — хрипит режиссер, — с раннего утра охотится, ибо его священный долг — прокормить свое семейство! Это вам понятно?!. Так на чем мы остановились?.. Из леса выходит муж. Он устал. На его мускулистых плечах — убитая косуля, несколько фазанов, куропаток. Конечно, как и положено мужчине, с охоты он возвращается…

— На четвереньках, — сквозь зубы цедит актриса.

— Я говорю не о человекообразной обезьяне, — режиссер не уловил иронии, — о мужчине неолита или позднего каменного века! Он возвращается с добычей, женщина прыгает от радости, а мужчина сдирает с косули шкуру, потом трет палку о палку, чтобы развести огонь, и, поев, отправляется с детьми бортничать, или долбить лодку для рыбной ловли, или шлифовать о камень новый кремневый наконечник для копья, а жена…

— Достаточно, — внезапно перебивает актриса.

— Что такое?

— Я… я вижу, что вы были правы. Эта роль для меня слишком трудна. Я боюсь…

— Не надо сразу падать духом, — снисходительно успокаивает режиссер. — Хотя и нелегко влезть в шкуру первобытной женщины, но если упорно поработать…

— Вы неправильно меня поняли, — спокойно объясняет актриса. — Я боюсь, что после этой роли мне будет слишком трудно влезть в шкуру современной женщины!..

МАГИЯ ЭКРАНА

Когда я зашла к соседям; их квартира тонула в траурном полумраке. Вся семья — отец, мать, двое сыновей-подростков — скорбно сидела в креслах, уставившись безжизненными глазами на внезапно погасший экран. Боль столь великой утраты сковала всем четверым члены, чуть ли не лишила сознания. В комнате веяло холодом поминок.

Я взяла со столика телевизионную программу, дабы узнать, чего лишила их эта ужасная катастрофа. О да! Было из-за чего ломать руки и рвать на себе волосы!

Неужели, неужели, вопрошала я себя, так-таки ничем нельзя помочь этим людям в постигшем их горе? Еще раз взглянула на умолкший и ослепший телевизор, на агонизирующую семью, на свежую программу… Кое-что уже потеряно, и потеряно безвозвратно, например передача о буднях обувщиков и концерт для баяна, — но кое-что еще можно спасти, еще не поздно.