|
Еще более спокойно он отметил, что и Петров, и шатающийся корейский старший капитан явно испугались. Или не испугались, а… Что-то в этом роде. Подбирать слова ему было неудобно, поэтому Алексей остановился на этом. В несколько пар рук все начали срывать колючую проволоку, закрывающую проход, и как раз в этот момент их достали огнем. Пули с глухим стуком ложились вокруг, пели и выли на однообразные голоса. Молодой парень-азиат, который был, кажется, десантником с самоходки Бориса, вдруг покачнулся и упал, не издав ни единого звука, кроме стука падающего тела. Стрельба позади была уже настолько громкой, что и это осталось почти неслышным.
– Муса! – скомандовал разведчик. Одного слова хватило, татарин коротким движением перевернул убитого, снял с него винтовку и подсумок и в несколько прыжков взбежал на какой-то микроскопический холмик в десятке метров. Оттуда, наверное, был лучший обзор, и вскоре с вершины послышались редкие, раздельные выстрелы. «Паршиво», – сказал про себя Петров, когда проволоку, раздирая руки, развели в разные стороны. Слова были тихие, но Алексей услышал – он был рядом. – Здесь должен был находиться хотя бы взвод, – объяснил «сапер» на его такое же негромкое «Что?». – Их за нами не так много, отбились бы, может… Паршиво… Один за другим люди начали протискиваться в проход. За какие-то секунды обмундирование, а за ним и кожа, были исполосованы в клочья торчащими с разных сторон обрывками, но Алексей пытался разве что прикрыть раненую руку и не вскрикнул, даже когда ему располосовало колючкой подбородок. – Ибрагимов! Муса! Винтовка молчала, и отходивший последним Борис круто развернулся. Алексей рванулся было за ним, но тот уже выскочил обратно, а сам он запутался и буквально зарычал от злобы, понимая, что не успевает. С трудом выставив перед собой автомат и закрываясь им, как щитом, он все же двинулся за майором. Весь завал был не шире трех–четырех метров, но все это заняло столько времени, что Борис уже вернулся. Увидев, что тот тащит второй автомат, Алексей сразу понял все: для этого ему даже не понадобилось глядеть на помертвевшее лицо самоходчика. Они не обменялись ни единым словом, для этого уже не было времени – не сдерживаемые уже ничем враги должны были покрыть разделяющее их расстояние за минуты. Потом в образованной сложным переплетением составляющих завал жердей нише они увидели старшего капитана Ю, тоже двигающегося навстречу. Оба разведчика обменялись короткими взглядами, и, похоже, вполне друг друга поняли. Кореец принял переданный ему «ППШ», зацепил скобой за пояс полный магазин и улыбнулся Алексею одними глазами, спокойными и ледяными. Тот даже не нашелся, что сказать, потому что ни одно из знакомых ему корейских слов вроде бы не подходило, но потом вспомнил: «Гамса…хамнида…». Они выдрались наружу – там их уже ждали, помогли вскарабкаться по крутому склону – под конец уже совсем за руки. – Ибрагимов? – коротко спросил Петров. Борис отрицательно покачал головой и только увидев взгляд Алексея добавил: – Наповал. Точно в глаз, одной пулей. Он и не почувствовал… – Муса спас нам с Лешкой жизнь в сорок четвертом, – добавил он, когда услышал морской загиб, которым Алексей попытался выразить себя, облегчить свою боль. Они снова уже бежали. – Да и потом пару раз тоже. Я расплатился как мог, но… Мы через такие… прошли… Мирное время, мать его… Господи, как же хочется мира… За засекой снова оказалась пустота, хотя дважды на первой же сотне метров они наткнулись на убитых. Во второй раз это точно была работа авиации, потому что из глубокой, полуметровой выбоины между разбитыми остовами двух догорающих на узкой рокаде грузовиков и разбросанными вокруг них телами торчало оперение неразорвавшейся авиационной ракеты калибром в пять дюймов – наверное, такой же, как и те, что прикончили «Кёнсан-Намдо». |
