Так. Теперь можно и выключить. Позвонить Липсису? Ничего, Изя, не вспотеешь. Мы с тобой, конечно, старые приятели и давненько не виделись, хотя временами и находились неподалеку друг от друга, но это еще не повод, чтобы так, сразу, едва приехав, мчаться к тебе. Интересно, конечно, кой черт занес тебя от Стены Плача аж в Москву, но мое любопытство потерпит, да и ты обождешь еще. Сейчас время просмотреть газету: на новом для себя месте следует побыстрее зарядиться полезной информацией. Что такого случилось, пока я спал в своем купе? А, «Известия»?

    Нет, ничего особо занимательного. Примерно то же, что и во всем мире. «Дом Романовых? Но какой подъезд?». «Английский пример убедительно доказывает закономерность прихода к сочетанию монархии и социалистических идей, испанский – возможность успешной реставрации. Однако насколько европейский опыт приемлем для России?» Ну и так далее.

    Ну, что европейский опыт неприемлем, в этом мы вроде бы должны были убедиться давным-давно; россиянин – не европеец, в нем слишком много татарина. Пользоваться же собственно русским методом – тоже не сулит ничего хорошего: его самая характерная черта – вдруг сворачивать с пути, на котором вот-вот уже должны возникнуть хорошие результаты, и бросаться черт знает куда, в очередной раз начинать все сначала. Почему? Да потому, что терпения не хватает. Хочется, чтобы все сделалось сразу. Желательно, само собой. Только произнести заклинание, всего и делов. Надо лишь в памяти найти его. Или, выражаясь более современно, – принять решение (постановление, указ, закон, как угодно). А надежда на заклинания, на джинна из кувшина – куда более восточное явление, чем европейское. Значит, нечего и заглядываться на Запад.

    Не знаю, какие еще мысли пришли бы мне в голову, если бы в следующий миг газета не вспыхнула ярким и голубым, не обычным для бумаги пламенем. Сразу вся. К счастью, пальцы мои приучены к высоким температурам, так что удалось, шипя сквозь зубы и невнятно чертыхаясь, дотащить ее до ванной; иначе пришлось бы платить за безнадежно испорченный ковер. Я пустил душ, с пальцами же проделал известные действия, предохраняющие от развития ожога. Событие это меня почему-то не удивило: видимо, подсознательно я ждал чего-то в этом духе – свидетельства о том, что мой приезд не прошел незамеченным. Предупреждения, вот чего я ждал – и дождался: для серьезного покушения это было слишком наивно. Даже смешно.

    Однако вместо того, чтобы посмеяться над чьей-то детской демонстрацией, я неожиданно для самого себя зевнул; с возрастом отвык спать в поездах, ничего не поделаешь. Сейчас недурственно было бы отдохнуть. Но сперва следует позвонить. То-то удивится некто, услыхав мой голос. Тут все, кому положено, наверное, давно решили, что меня и на свете нет – во всяком случае, в активной жизни. Однако же жив курилка, жив, жив, не умер…

    Ухмыляясь при этой мысли, я набрал номер. И уперся в автоответчик. Прослушал вежливое предложение высказать все, что у меня на душе. Этим пренебрег. Шутки с ответчиком давно известны: цифровая схема работает, а хозяин сидит, покуривая, впитывает информацию, чтобы успеть как следует приготовиться к личной встрече, и думает при этом: дурак ты, дурак – в твой, разумеется, адрес. Так что я ограничился тем, что назвал номер и присовокупил, что старый-престарый дружок ожидает звонка поздним вечером.

    Потом я долго сидел и чесал в затылке.