— Так сканируй! — рычит ликантроп.

— Это нужно делать в бою, получая образцы тканей и жидкостей.

Капитан Донован играет в Капитана Очевидность:

— Если мы не прихлопнем эту тварь, тонны воды прихлопнут нас.

— Повышаю тебя до Адмирала Ясенхера, — сминая пустую банку, говорю я.

На этом передышка завершается, потому что вылезший Левиафан отряхивается и верещит, как пожарная сирена.

— Да-да, — морщусь. — Твой номер шестнадцатый, тебя вызовут.

Багряные мошки опасности вспухают со стороны врага. Моя собственная система раннего обнаружения в действии.

Оскорблённая до глубины души хтонь распахивает пасть на 180 градусов. Угадал! За два удара сердца по её спине к острым гребешкам пробегает интенсивная волна света. Щёлкают отдельные чешуйки, принимая вертикальное положение, словно технические заслонки. А потом ублюдок выпускает настоящий гейзер сжатой под давлением раскалённой воды и пары.

Начавшие разбегаться ещё в момент крика спутники шустро уходят из-под атаки. Я и сам не дурак, чтобы стоять на месте. А вот Тай решает, что он тот самый дурак. Пепельноволосый совершает резкий вертикальный взмах раскрытой рукой у себя на головой. Молниеносное движение ничуть не отличается от удара мечом.

И объёмная струя обращается льдом.

Это происходит быстро, очень быстро, но не мгновенно. Пар обжигает Николая. За секунду его кожа становится красной и покрывается волдырями. Тай рычит от болит, но удерживает концентрацию.

Где его Ионный барьер?!

А всего в паре метров от ошпаренного Николая кипящая дымка смешанная с водой превращается в голубые острые кристаллы. Эта заморозка, ускоряясь, бежит вдоль всего потока, до сих пор извергающегося из раззявленной пасти.

Левиафан реагирует — огромные челюсти начинают смыкаться. Однако Тай быстрее. Промёрзшая масса достигает источника гейзера, уходит вглубь и взрывается. Острейшие вытянутые осколки, усиленные арканой, решетят уязвимую глотку каракатицы. Та заходится приглушённым рёвом, трясёт башкой и шатается.

Кровь щедро бежит у неё по хитину, капая на песок.

Что ж, как говорили мудрые: “Если его можно ранить, значит можно и убить”.

Пока Николай вышибал клин клином, Амелиа успела набрать высоту и стремительно спикировать к подбрюшью врага. Вижу, как её лезвия взрезают незакрытую панцирем шкуру, а когтистые ладони начинают вырывать целые шматки мяса. Вырывать и впитывать в себя.

Реагируя на боль, Левиафан хлопается брюхом на землю, но Метаморф уже разорвала дистанцию и в эту секунду с треском и хлопками обстреливает его бока костяными свёрлами.

Примерно этим же самым занят и Стальной Страж. Его пулемёт осыпает Кваза пулями, да только или боеприпасы подкачали, или само оружие, но враг просто игнорирует урон.

Я в движении опустошаю магазин винтовки по левой глазнице без особого результата. Регенерация успешно справляется с повреждениями, так же как она уже затягивает нанесённые Ехидной раны. Моя стрельба преследует две цели: мешать оппоненту и рассеивать его внимание, а самое главное — накопить достаточно информации, чтобы Инстинкты охотника подсказали мне, где же у этой хероёбины слабое место.

Мария командует армией, и та резво кидается в бой, правда, толку от них, как с козла молока. Чазмиды, крилликины и силфиросы сбегаются к своему прародителю, а тот давит их с непринуждённостью домохозяйки воющей с муравьями. Даже мощные струи рыболюдей скорее раздражают, чем вредят громадному чудовищу.

Алехандро, тем временем, карабкается по одной из длинных ног, цепляясь когтями за малейшие щели, на пути к уязвимому пузу. Его самоуверенность остужает мимолётом обративший на него внимание исполин.

То, что я принял за антенны на башке уродины, стегает вдоль морды в сторону лап. Отростки рассекают воздух и буквально сносят ползущего вверх оборотня.