Боярин Шишка, в красных сапогах, будто ромейский василевс, в дорогой шелковой одежке. На жирной груди – византийский крест с рубинами и изумрудами, у пояса – короткая сабля с рукоятью в самоцветах. Морда толстая, красная, злая, брызги слюны изо рта:

– Запорю всех! Жрать, его жрать!!!

Хохот Звана.

– Ори, ори! Лопнешь – будет чем собачек накормить! Они гнилую требуху любят!

Псы лают, псари кричат…

На дворе никто не услышал, как подскакали к воротам всадники. Стучать не стали. Духарев узнал голос Звана – этого достаточно. Махнул рукой…

Забор у Шишки высокий. Однако намного ниже крепостной стены. Змеями взлетели арканы. Побежали вверх по частоколу гридни… Сам он остался в седле. Рядом с князем, который улыбнулся одобрительно – понравилась ему выучка духаревских дружинников. Хотя, если вдуматься, – ничего хитрого. Вот когда под обстрелом, да наверху – вои с оружием…

Пять секунд – и за забором перестали орать. Только собаки забрехали еще пуще. Еще пять секунд – и створки ворот попозли в стороны.

– Добре, – похвалил Святослав и тронул коня. Окруженные дружинниками великого князя Духарев и Святослав не спеша, стремя в стремя, въехали во двор.

Картина им представилась живописная.

На ступенях терема сгрудились, выставив разномастное оружие, челядники Шишки. Человек пятьдесят. Вокруг крыльца, двумя линиями, гридни Духарева. Первое полукольцо – с мечами наголо, второе – с луками на изготовку. Их меньше, но результат схватки ясен даже ёжику. Поэтому и не нападают. Успеется. Звана уже освободили. Кто-то и меч ему в руку сунул…

«Лучше бы перевязали», – подумал Духарев.

Псари с собачками уже слиняли – от греха подальше.

– Убери своих, – сказал Святослав Духареву.

– Гридь, на-конь, – скомандовал Сергей.

Цепочки мгновенно рассыпались. Дружинники, не выпуская оружия, разобрались по седлам. И снова построились позади воеводы.

– Прочь! – велел князь Шишкиным челядникам, и те, не заставляя повторять, кинулись кто куда. С большой охотой – умирать никому не хочется. Остались только четверо наемников-нурманов. Эти тоже в Валхаллу не рвались, но работа есть работа.

– Шишка! – рявкнул Святослав. – Вышел сюда!

Боярин появился в дверях. Уже не красный, а бледный. Но даже страх не выбил из него природного гонора.

– Здрав будь, княже! Зачем пожаловал?

– Ты что творишь, боярин? – спокойно произнес Святослав.

«Неужели выгородить хочет мерзавца?» – удивился Духарев.

Определенный резон в этом был. Шишка – боярин сильный. При Ольге власть имел изрядную и пользовался ею наверняка не только себе во благо, за что и был у княгини в большой чести.

Но Святослав – не тот человек, который ради выгоды пожертвует честью и Правдой.

– Я – в своем доме. – Увидев, что князь с ходу не отдал его воеводе Серегею, Шишка взбодрился. – А этот, – кивок на Звана, – дочь мою обесчестил. По Правде за бесчестье охальника отцу головой выдают.

– Верно, – согласился Святослав.

Шишка совсем воспрял.

Зван с беспокойством посмотрел на своего воеводу. Духарев чуть заметно качнул головой: не беспокойся, мол, я тебя не выдам.

– Только вину его не тебе определять, боярин, а мне, – напомнил Святослав. – Это мое право. Княжье.

– Вышгород – великой княгини городок. Он киевскому столу не подлежит, – на знакомом поле законов и тяжб боярин снова надулся.