— Постараюсь.

— Он боец хороший, но еще один хороший меч рядом лишним не будет. — Старый боярин непроизвольно скрипнул зубами. — Меня Радегаст зовет. Я знаю. А ты постарайся сберечь Славомира. Настанет время, Белун уйдет, и именно Славомиру предназначено наш род сберечь.

— А Мечислав?

— Будет неплохим вождем, в походах себя покажет, но ему не дано настоящим князем быть. В этом деле не только удача и воинская сметка нужны, правителю без мудрости не обойтись.

Рагнар в ответ молча кивнул головой.

— Еще раз прошу: сбереги нашему роду Славомира, — повторил Мочила.

— Сберегу, — твердо ответил мечник, положив ладонь на рукоять ножа. — Оружием и честью клянусь.

Рано утром дружины продолжили свой бег в закатную сторону. Поля, леса, реки однообразно тянулись вдоль шляха. Сотни русов шли размеренной, быстрой рысью, не замедляя свой бег ни на минуту. Князь спешил. По случайным обмолвкам, долетавшим до ушей Рагнара отдельным словам и переговорам старших, он понимал, что Славомир не уверен: найдем вражескую рать на шляхе или до самого Гамбурга саксов не встретим. «Куда же делся Оттон?» — все чаще задавал себе вопрос молодой боярин. Ответа не было. Рагнар хотел было поговорить с Мочилой, но по здравому размышлению понял, что сотник знает не больше, чем остальные дружинники.

После полудня в стороне от шляха русы узрели первое спаленное набегом саксонское село. Здесь начиналась гамбургская земля. Если так дальше ехать, завтра или сегодня к ночи можно до самого города добраться.

Поравнявшись с очередным одиноко стоящим холмом, Славомир дал дружине знак остановиться. Пора было что-то решать. Дорога здесь одна, разминуться с многотысячной ратью Оттона Рыжего невозможно. Был и другой путь, но он шел гораздо севернее прямо на Люблин. Могли саксы воспользоваться этим шляхом? Или нет?

Теребя правой рукой ус, Славомир погнал Бурана к плоской, как стол, вершине холма. Может, сверху удастся что рассмотреть или знак какой Вышень подкинет. Князь Святобор и старшие бояре неотступно следовали за Славомиром. Остановив коня на вершине, князь словно превратился в каменного идола, только его глаза неотрывно скользили по горизонту.

— Старый князь на день отстает, не меньше, — нарушил молчание Гром.

— Ты думаешь?! — князь резко обернулся к боярину.

— Если Оттон другой дорогой пошел или к Биткову вернулся, большая рать успеет его перенять, и мы вовремя прискачем, — пояснил верный сотник.

— Сил у нас для сражения достаточно, — заметил Святобор. — Мои волчата давно зубы точат в глотку саксонским овцам вцепиться.

— Не будем спорить, други. Спросим, что скажет, — невозмутимо молвил Мочила, показывая рукой в сторону вынырнувшего из-за перелеска в половине поприща от холма всадника. Дружинник скакал во весь опор, пригнувшись к шее лошади. Вскоре на дороге появились еще несколько всадников.

— Дозор Звана возвращается, — угадал боярин Хорив.

— Как я своих бойцов не узнал?! — смутился Мочила и принялся яростно тереть глаза.

Разговоры на холме стихли. Все ждали дозорных. Наконец молодой безусый гридень, почти отрок, подлетел к князю, рывком останавливая своего скакуна.

— Саксы идут! Целая рать!

— Хорошо! Любит нас Радегаст, — выдохнул Славомир. — Подожди. — С этими словами князь отстегнул от пояса нож в дорогих, тисненой кожи, с серебряными накладками ножнах и протянул гридню. — Держи, за добрую весть.

Раскрасневшийся от быстрой скачки дозорный с поклоном принял подарок. По его лицу было ясно видно: с этим ножом дружинник никогда в жизни не расстанется. Детям и внукам его как ценную вещь передаст, с рассказом, как князь обрадовался вести о приближении врага.