– Но ты же все время совершаешь подобные поступки, – сказала Франческа. – Да я готова биться об заклад, что не только такие, но и куда более опасные! И ты никогда не боишься?

– Ну-у… – с сомнением протянул он. – Ну да, иногда я боюсь. Но чаще я бываю возбужден.

– А сейчас? – допытывалась Франческа.

– Мне было бы куда легче, если бы у нас было больше времени подготовиться к встрече и я мог бы убедиться, что Лоренцо со своими людьми находятся поблизости. Марта правильно все рассчитала и поняла, что застанет нас врасплох, если пришлет записку с требованием почти немедленно выйти из дома. Она понимала, что у нас не будет возможности собрать все свои силы. Правда, и нам известно, что у нее нет времени на это.

Что ж, подумала Франческа, в любом случае это будет волнующее приключение. Хорошо, что он не оставил ее дожидаться дома, тревожась за исход встречи. Случись такое, она бы изнывала от неопределенности, с ума сходила бы от беспокойства. Сердце бешено колотилось у нее в груди, но, возможно, не страх был причиной этому. Не исключено, что и она тоже нервничала.

Как бы там ни было, он все еще сжимал ее руку в своей руке, и она чувствовала исходящее от него тепло.

Он повернул голову, и она проследила за его взглядом. Он смотрел на мост Риальто. А уже через мгновение они проплывали под ним, приближаясь к Рива дель Вин – широкой мостовой, протянувшейся вдоль Большого канала. Торговцы устраивали на этой набережной самый шумный базар в городе.

Гондола тихо остановилась.

– Здесь мы должны сойти на берег, – сказал Джеймс.

Глава 17

Прощание супружеской четы

Необычайно трогательно было.

Так все «прости» у роковой черты

Звучат в сердцах пророчески-уныло.

(И эти чувства праздны и пусты,

Хоть их перо поэтов освятило).

Сан-Джакомо ди Риальто, старая, но милая церквушка, находилась совсем недалеко от моста Риальто. Неподалеку проходила Руга дельи Орефичи – улица, с обеих сторон которой теснились ювелирные магазинчики, торгующие золотом и серебром. Церковь выходила, как обычно, на маленькую площадь, или campo, на одном конце которой высилась статуя какого-то важного для истории человека. В этот момент Джеймс был не в состоянии припомнить, чья именно это была статуя.

Днем улица и площадь были людными – здесь толпились художники, торговцы, туристы, то и дело входящие в свои отели и выходящие из них. Но сейчас все работающие люди уже спали, а знать развлекалась в опере и других местах, так что вокруг не было ни души.

Фейзи хорошо выбрала время.

А еще она выбрала подходящую ночь. В чистом небе был хорошо виден полумесяц, освещавший своим серебристым светом всю площадь. Пока вокруг много затененных уголков, ей будет не труднее спрятать где-нибудь банду негодяев, чем Джеймсу – стражников и солдат.

Едва они вышли на площадь, Джеймс взглянул вверх, на красивые часы на церковной башне и… нахмурился.

– Можешь не смотреть на них, – сказала Франческа. – Эти часы показывают неправильное время с того самого мгновения, когда их тут установили, а было это два или три столетия назад.

– Надеюсь, ей это известно, – промолвил Джеймс. Говоря, он внимательно осматривался по сторонам, как делал это и по пути на площадь. Ничто не ускользало от его цепкого взгляда. Кордер заверил Франческу, что шансы устроить засаду невелики как для Марты Фейзи, так и для них. У него не было возможности организовать нападение на Марту, но – в этом Джеймс был почти уверен – у нее тоже не было времени, да и желания, делать что-то в этом роде.