– Да, – повторил я. – Твоим рабским умишком этого не охватить, Мурзик, но, представь себе, свободный человек, гражданин Вавилона, избиратель и налогоплательщик, может не любить сардельку с макаронами… Кстати, эти сардельки делают из туалетной бумаги, а мясной запах фальсифицируют, поливая туалетную бумагу кровью. А кровь берут со скотобойни… И там, между прочим, повсюду ходят крысы. У моей матушки одна знакомая нашла в сардельках крысиный хвост.

    – Я не знал… – растерянно проговорил Мурзик. Совсем по-человечески. – Ну, то есть, я не знал, что можно не любить сардельки… Меня никогда не кормили сардельками…

    – Ну так жри!.. – рявкнул я, отпихивая от себя тарелку. – Подавись!..

    – Можно?

    – Да!!! – заорал я страшным голосом.

    Мурзик потрясенно взял с моей тарелки сардельку, повертел ее в пальцах и, трепещущую, сунул в рот. Пососал.

    Я отвернулся. Мурзик с сочным чавканьем прожевал сардельку. Когда я снова повернулся, мой раб уже наматывал на свой толстый палец макароны, вытягивая их из моей тарелки.

    Я взял кетчуп и полил его палец.

    – Спасибо, господин, – пробормотал Мурзик с набитым ртом. И сунул палец в рот. Макароны повисли по углам его широких губ.

    – Милосердный Мардук… – простонал я.

    Раб шумно проглотил макароны. Я ждал – что еще отмочит Мурзик.

    Мурзик взял мою тарелку и слизал масло, прилипшее к краю. Нос у него залоснился.

    – Я голоден, – напомнил я, нервно постукивая пальцами по столу.

    Мурзик подавился. Он покраснел, глаза у него выпучились. Я испугался – не блеванул бы.

    – Может, пиццу? – прошептал Мурзик между приступами кашля.

    – Да ты готовить-то умеешь, смерд? – заревел я. Я так ревел, что люстра из фальшивого хрусталя тихонько задребезжала у меня над головой. – Тебя, между прочим, как квалифицированную домашнюю прислугу продали! С сертификатом! Для чего к тебе сертификат приложен? Любоваться на него?

    Мурзик стал бледен, как молоко. Даже синевой пошел. Залепетал:

    – В супермар…кете… От фирмы «Истарванни»… Пицца… По восемь сиклей…

    Вот тут-то первое подозрение относительно Мурзика превратилось в железную уверенность. В стальную. В такую, что и в космос слетать не стыдно – вот какую.

    – А теперь, – объявил я, доставая кофеварку, – ты расскажешь мне правду.

    – Ка…кую правду?

    Он действительно испугался. Я был доволен.

    – Кто ты такой?

    – Ваш раб, господин.

    Мурзик чуть не плакал.

    Я был очень доволен.

    – Я могу подвергнуть тебя пыткам, – сообщил я и включил кофеварку. Она зашипела, исходя паром.

    – Можете, господин, – с надеждой сказал Мурзик.

    – Но я не стану этого делать, – продолжил я.

    – Спасибо, господин.

    Мурзик снова запустил палец в тарелку.