Молю, чтоб буря не застала,

         Гремя в наряде боевом,

         В ущельи мрачного Дарьяла

         Меня с измученным конем.

         Но есть еще одно желанье…

         Боюсь сказать… душа дрожит…

         Что… если я…

         Совсем на родине забыт!

         Найду ль там прежние объятья?

         Старинный встречу ли привет?

         Узнают ли друзья и братья

         Страдальца после многих лет?

         Или среди могил холодных

         Я наступлю на прах родной

         Тех добрых, пылких, благородных,

         Деливших молодость со мной?

         О! если так… своей метелью,

         Казбек! засыпь меня скорей

         И прах бездетный по ущелью

         Без сожаления развей![9 - Белинский цитирует стихотворение Лермонтова с теми пропусками (вероятно, цензурного происхождения), которые были в альманачной их публикации. Ср. стих 12: «К престолу вечному аллы»; 23: «Что, если я со дня изгнанья». В стихе 35 «бездомный» заменено на «бездетный».]

«Собачка», рассказ графа Соллогуба, – лучшая из прозаических статей здравствующих литераторов, которые снабдили альманах своими вкладами. В один из городов Южной России приехала на ярмарку труппа актеров. У жены содержателя труппы, Поченовского, была болонка, которую та «обожала». Городничиха, увидев собачонку, захотела во что бы ни стало получить ее.

Не успел городничий войти, как жена его бросилась ему на шею.

– Феденька, любишь ли ты меня?

– Да что с тобою, мать моя?

– Милочка, душенька, любишь ли ты меня?

– Ну, известно, люблю. Чего тебе надо?

– Ты видел собачку?

– Какую собачку?

– Вот сейчас прошла Поченовская. Так важничает, что ни на что не похоже. Вообрази, ведет она собачку…

– Ну так что же?

– Нет, что за собачка, представить нельзя! Я и во сне такой не видывала. Вся кажется в кулак – совершенно амурчик.

– Ну…

– Феденька, ты не хочешь, чтоб я умерла?

– Да что за вздор такой!

– Феденька, подари мне эту собачку, а то, право, умру. Жить без нее не могу… умру, умру! Дети останутся сиротами.

При этой мысли Глафира Кирилловна заплакала.

– Э, матушка, – сказал, пожимая плечами, городничий, – давно бы ты сказала. Мне, право, не до пустяков теперь. Чиновник-то себе на уме; с ним не легко будет сладить.