Другой, кстати, по всему видать, близкий друг и товарищ Грэя, был абсолютным середнячком. Из таких получаются идеальные наемные убийцы и телохранители: они совершенно незаметны в толпе. Их почти невозможно узнать при второй встрече, потому что они чем-то похожи сразу на всех ваших знакомых. И незнакомых. Его звали Сэм, и у него была рубашка точь-в-точь такого же голубовато-стального оттенка, как та, что она подарила Дэвиду на прошлое Рождество.

Это ей досаждало, как заусенец на пальце, и в то же время казалось смешным. Дэвид был волком, а Сэм… Ей не хотелось думать ничего обидного про этого незнакомого в общем-то человека, который не сделал ей ничего обидного. Но все-таки волк в овечьей шкуре — это опасно, а овца в волчьей — нелепо и абсурдно.

Поначалу он все усилия приложил к тому, чтобы показаться крутым парнем. Кэтрин это даже умиляло, особенно в свете того, что Сэм и Том очень быстро нашли общий язык, и Том сиял довольной мордашкой, как будто обрел замечательного, большого, взрослого друга, о котором всегда мечтал.

Грэй, по мнению Кэтрин, был гораздо больше похож на крутого парня, однако и пальцем не пошевелил, чтобы укрепиться в этом амплуа.

Кажется, он «держался» изо всех сил. Однако держался очень стойко и расхваливал своего друга, как талантливый рекламщик:

— Знаете, Кэтрин, Сэм обожает детей.

— Надо же…

— Да вы только посмотрите, как он возится с вашим сыном!

— Да, впервые вижу, чтобы взрослый и ребенок баловались, как два десятилетних сорванца, — задумчиво ответила Кэтрин, наблюдая, как Сэм и Том увлеченно оборудуют в аккуратно подрезанных кустах шиповника позиции для перестрелки из автоматов и винтовок, которые уже притащил из дома Том.

— Признаться, я тоже.

— Вы же сказали, что Сэм обожает детей. — Кэтрин подозрительно прищурилась. — Значит, должны были уже когда-то наблюдать его возню с другими малышами.

— Ну… Он говорил, что хочет завести троих. Или четверых. Я и подумал…

Грэй обмирал, сочиняя на ходу. Он, признаться, чувствовал себя не в своей тарелке с этой женщиной. Он привык общаться с девчонками совсем другого склада: легкомысленными, болтливыми, восторженными… В общем, с теми, кто всегда был от него без ума. А рядом с этой женщиной он робел. Нет, естественно, он мог бы перешибить ее одним пальцем, да и она была не из тех, кто лезет из кожи вон, лишь бы доказать мужчине свое превосходство. Она вела себя спокойно и естественно, но немного отстраненно, как будто ее мало интересовало происходящее вокруг, эдакая мелкая человеческая суета. Он чувствовал, как она умна, что она, возможно, одна из самых умных женщин, которых он видел, включая преподавателей из университета.

И Грэй был несказанно рад, что тетя Пэт в настоящее время пыталась свести с ней Сэма, а не его. Он на месте Сэма чувствовал бы себя прескверно — как оробевший школьник на первом свидании.

Однако Сэм чувствовал себя просто замечательно, судя по всему. Вначале он мялся и краснел, то бросал на Кэтрин восхищенные взгляды — надо признать, она была очень интересной, хотя Грэю и нравились девицы попышнее, помягче, по крайней мере, в некоторых местах, — то опускал глаза.

Но потом с ним заговорил Том. Мальчуган был классный. Он сидел за столом рядом с Кэтрин, напротив Сэма, и в конце концов запулил в него шариком, скатанным из салфетки. Без всяких агрессивных намерений. Похоже, это были просто «учения»: он проверял, как летает бумажный снаряд, если щелкнуть по нему пальцем. Грэй испугался, что Сэм впадет в полный ступор, но он сильно ошибся в друге. Сэм дал ответный залп хлебным шариком. Грэй подумал, что на этом его «жениховство» закончится. По крайней мере, по сути. Но нет же! У Кэтрин его выходка вызвала улыбку, у Тома — бурный восторг.