Игровая площадка напротив дома была пуста. Дождик капал на качели и карусели. Рядом располагалась зона парковки, дождь стекал по автомашинам, теснившимся вокруг площадки. Карелла отыскал местечко у пожарного крана-гидранта, опустил на стекло козырек со словом «Полиция». Он запер машину и побежал под дождем вверх по улице. Карелла слишком долго был полицейским, чтобы не заметить и не распознать двух мужчин в седане, запаркованном наискосок от дома Томми. Подойдя к седану, Карелла постучал в окно, стекло опустилось.
— Ну? — спросил мужчина, сидевший рядом с водителем.
— Я Карелла из Восемьдесять седьмого, — сказал Стив и показал жетон, втягивая голову в плечи под дождем. — Что здесь происходит?
— Садитесь в машину, — пригласил мужчина.
Карелла открыл дверцу и сел. Дождь бил по крыше и лил по стеклам.
— Я — Питерс из Двадцать первого, — произнес водитель.
— Макмиллэн, — представился его коллега.
Оба были небриты. Такой видик культивировался сыщиками, когда приходилось вести наружное наблюдение. Выглядишь измочаленным тяжелой работой и плохо оплачиваемым. Да, собственно, так ведь оно и было, в сущности, без всяких там щетин и прочего марафета.
— Вон, видите, впереди — фургон, там наши кинокамеры крутятся, — сказал Питерс, и Карелла различил во тьме зеленый фургончик с надписью: «Сухая чистка шляп».
— Этот дом у нас в осаде уже неделю, — сообщил Макмиллэн.
— Который?
— А из коричневого кирпича, с гаражом, — ответил Питерс.
— Но почему? Что там творится?
— Кокаин там творится, — сказал Макмиллэн.
Глава 10
В понедельник утром, как правило, начальники несколько задерживались, но один из них, которого звали Питер Бернс, был уже тут как тут. Лейтенант Бернс в доходчивой форме втолковал собравшимся подчиненным то, что, как он считал, они были обязаны уяснить именно к этому дню.
— Если вы застряли на месте, — объяснял он, — возвращайтесь к началу. Вы, я подчеркиваю, вы должны снова начать там, где случилось происшествие.
Он сидел за столом в угловом кабинете, который узурпировал на правах командующего 87-м дивизионом. Плотно сбитый мужчина с серебреющей шевелюрой и суровыми голубыми глазами, налагавшими твердое немое вето на всякие глупости и праздную болтовню. Шестеро детективов внимали его словам. Четверо уже отчитались по делам, находящимся в их производстве. Но по-настоящему большое дело терпеливо ждало своего часа, время от времени слегка выпуская когти. Большое дело — убийство со многими жертвами, отбивающее чечетку, поющее, играющее на фортепиано, суперзвезда на фоне пустяковых сумасбродных статистов…
Словно режиссер крупной телекомпании, поучающий ветеранов-сценаристов, каким образом находить ключ к такой рутине, как использование мотивировок в построении сюжета, лейтенант Бернс учил своих подчиненных основам их мастерства.
— Это дело началось с мертвой девушки, — сказал он.
Сьюзен Брауэр. Мертвая девушка. Двадцать два года. Конечно, девушка, хотя Шумахер-то уж точно считал ее женщиной.
— Отсюда вы и должны начать все заново, — продолжал Бернс. — С мертвой девушки.
— Если вас интересует мое мнение, — вставил Энди Паркер, — у вас уже есть преступник.
Карелла думал о том же самом.
— И этот преступник — дочка-хиппи, — сказал Паркер.
Карелла подумал, что так оно и есть.
Глядя на Паркера, на его неглаженый костюм, мятую рубашку и галстук, весь в пятнах, на небритые щеки и подбородок, Карелла уже, наверное, в сотый раз вспоминал сыщиков в засаде у дома Томми. |