Карелла, погруженный в свои мысли, пропустил замечание Хейза о том, что история имеет обыкновение повторяться. Ему вспомнилось, как Мэрилин Холлис подозревалась в отравлении, а Уиллис безнадежно влюбился в нее. Это осложнило дело — хотя все и кончилось хорошо. Карелла всегда всей душой был за счастливый конец. Но судя по тому, как изменилось лицо Хейза, когда он услышал, что священник называл своего секретаря то «Крис», то «Крисси», но не «Кристин», или «мисс Лунд», или «Черт с хвостиком», Карелла заподозрил, что его коллегу на этот раз забрало за живое, и он от всего сердца пожелал, чтобы Крисси Лунд оказалась незамешанной в этом деле.

Потому что если это она была той женщиной, которая шантажировала отца Майкла на Пасху…

Или еще хуже, если это она состояла в интимной связи со священником…

Или, что совсем плохо, если это она занималась прелюбодеянием и шантажом в одно и то же время…

— Покажите нам сначала доступные, простые места, — попросил Хейз миссис Хеннесси.

Каждый раз, когда он начинал накачиваться алкоголем до ужина, ее охватывало недоброе предчувствие. В такие дни он шел из магазина прямо домой и тут же принимался пить. Было всего лишь начало седьмого, а он уже принял на грудь два огромных бокала джина со льдом и допивал третий, сидя в кухне у буфета рядом с мойкой. Перед ним стояла формочка для льда. Джин «Танкрей» — он пил только лучшее! «Танкрей» или «Бифитер». В этом доме дешевый джин не держат! Как-то он спросил, знает ли она, что джин настаивают на ягодах можжевельника? А известно ли ей, что эти ягоды ядовиты? Она не понимала, шутит он или нет. Иногда он говорил такое, чтобы нарочно запутать ее. В такие минуты он становился жестоким.

Она никогда не знала, были ли эти его пьяные… фортели, ну, вы сами знаете, как это называется… вызваны каким-то происшествием в магазине или они как-то связаны с календарем, с фазами Луны — как женские циклы. Она подозревала, что эти периоды помутнения рассудка имели какое-то сексуальное объяснение, что пьянство заменяет ему секс, заниматься которым он бросил еще тогда, когда впервые напился, и потом…

— Ты не согласна со мной? — спросил он.

— Я приготовила вкусный ужин, — робко проговорила она.

— И это значит, что тебе не по душе, так?

Он плеснул джина в невысокий толстостенный бокал поверх кубиков льда. Пальцы обвили стекло. Где-то вдали, на востоке послышался удар грома. Уже столько дней не выпадало ни капли дождя! Как его здесь заждались!

— Я задал тебе вопрос, Салли!

Она терялась в догадках: пьян он уже или нет. Обычно на это требовалось больше двух бокалов, как бы он их ни наливал. Ей очень не хотелось никаких скандалов. Но все равно, если он что-то задумал, тут уж порхай не порхай вокруг него, — предотвратить неизбежное она не в состоянии. Как будто кто-то нажимал кнопку внутри него, и тогда начинали крутиться и цепляться друг за друга все шестеренки, и ничем нельзя было остановить эту машину. Разве только сбежать! Удрать от машины! Далеко, далеко… Ей пришла в голову мысль, что, может, именно сейчас и надо все бросить, пока машина опять не раскрутилась.

— Салли?

— Да, Арт, — отозвалась она, и тут же до нее дошло, какую она совершила ошибку. Его имя — Артур, и он любил, когда его называли полным именем. Артур. Не Арт, не Арти. Имя Артур звучало величественно — Король Артур! А Арт или Арти — так зовут механиков в гараже! — Прости! — поправилась она.

— Ты до сих пор не ответила на мой вопрос! — ярился он.

Слава Богу. Он не придрался к тому, что она назвала его Арт, а не Артур.