Вопросы о нем самом его просто бесили; интересно, почему в Америке каждый считает своим долгом быть в курсе того, чем в этой Америке занимаются другие. Иногда он порывался сказать, что продает крэк невинным школьникам. Хотелось бы знать, что бы ему на это ответили. Сказать им, что ты — полицейский, так у них глаза на лоб полезут. О, неужели? Хватит болтать чепуху и скажи нам, чем ты на самом деле занят. Правда, клянусь Богом, я — полицейский, детектив третьего класса Харольд О. Уиллис, это я, клянусь. Посмотри на себя. Думаю, для полицейского ты ростом не вышел, даже для детектива, к тому же это исключено с твоей-то черной курчавой шевелюрой и влажными карими глазами… ну-ка, покажи свой жетон! Им тоже покажи. Ого! Никогда раньше не встречал живого полицейского детектива; ты в самом деле работаешь в одном из этих ужасных полицейских участков, о которых мы столько читали? А у тебя есть пистолет? Ты кого-нибудь убил? Вопросы, вопросы… Надоедливые, но не опасные.

А Мэрилин они задавали опасные вопросы.

Потому что ей слишком много приходилось скрывать.

О нет, не то, что они жили вместе, слава Богу, уже девяностые годы, парень, никто уже и не думает о таких вещах. Вы поженились, это был ваш выбор, а не захотели, то просто живете вместе. Даже заимели детей, если сумели, в общем, живете, как хотите, это же девяностые. А возможно… в такой атмосфере дозволенности… вы могли бы даже… ну, может быть… но это весьма невероятно. А впрочем, кто, черт побери, это знает? Может, они и смогли бы в конце концов выйти и прямо сказать: «Смотрите, люди, Мэрилин — бывшая проститутка!»

И опять вздернутые брови.

Правда? Хватит болтать! Скажи лучше, чем она занимается на самом деле.

Нет, она действительно этим и занималась, клянусь Господом, она была проституткой. Она промышляла этим в Хьюстоне год или около этого, а кончила тем, что очутилась в тюрьме Мехико по обвинению в употреблении наркотиков, потом снова вернулась к своей профессии в Буэнос-Айресе, где пять лет кочевала по улицам. Вот так. Этим она и занималась.

Но кто же этому поверит?

Конечно, когда вы смотрите на Мэрилин, вы видите женщину, которой в августе исполнится лишь двадцать шесть, видите стройную, высокую, длинноволосую блондинку с васильковыми глазами, у которой безупречный молочно-матовый цвет лица, и вы думаете: «Нет, это не проститутка!» На месте проститутки вы бы не выжили. Вы бы не перенесли шесть лет слежки, не говоря уже о мексиканской чертовой дыре, — и после этого выглядеть так, как она! А иначе вы были бы Мэрилин. И тогда бы смогли. Мэрилин выжила.

К тому же она еще и убийца.

Вот какое дело!

Вы открываете консервным ножом банку с горошком, и все расплескивается наружу.

Коктейль проходил на двенадцатом этаже в угловой квартире, которую домовладелица именовала пентхаусом, хотя, по мнению Уиллиса, она не выглядела такой уж роскошной, чтоб именоваться столь значительно. Он весь день провел в суде и пришел сюда вопреки здравому смыслу, откликнувшись на приглашение Боба О'Брайена, который пообещал добрую выпивку и закуски навалом, а кроме того, никому из гостей не грозило быть подстреленным — считайте, что вам чертовски повезло, если вы знакомы с таким полицейским, как О'Брайен.

Он позвонил Мэрилин, чтоб сказать ей, что Мэйзи — подружка О'Брайена (как оказалось, ее имя неплохо соответствовало ее внешности) тоже придет, и можно было вчетвером где-нибудь поужинать, на что Мэрилин ответила: «Конечно! Почему бы и нет?» Вот так они и попали сюда под вечер, после захода солнца.