Карелла направился с докладной запиской к шкафу с выдвижными ящиками, нашел отсек с делом Берни и положил ее в плотную картонную папку. Снова вспомнил, что сегодня — воскресенье. Даже самые горячие дела остывают за несколько дней, если лежат без движения. А это дело было холодным с самого начала! До сегодняшнего утра вообще не за что было зацепиться, и тут вдруг в жизни священника появляется женщина. Уже что-то ощутимое. Но каковы мотивы убийства? В этом участке, если по пьянке засмотришься на чужую жену, могут и ноги переломать. А священник, трахающийся направо и налево, запросто может напороться и на убийство! Может, одни только эти слова — трахающийся священник — способны вызвать бунт.

Карелла подозревал, что в те старые добрые времена, когда развеселые братья-монахи задирали юбки хихикающим крестьянским девкам и возбуждали их любопытство в стогах сена, религия не была столь строгой к таким вещам, как ныне. Что-то, наверное, утрачено со столетиями. Может быть, священникам и не надо быть богами, пусть только Бог остается Богом! Но неужели Господь никогда не улыбался? Неужели Ему не показалось бы комичным, что в другой церкви, всего лишь в четырех кварталах от его прихода открыто поклоняются дьяволу, а один из Его верных слуг оказался — «ну, вы сами сумеете назвать его», — подумал Карелла. По мне, он трахался напропалую.

Вдруг до него дошло, что несдержанность отца Майкла — наверное, это наиболее точное определение — страшно рассердила его.

«Cherchez la femme», — подумал он.

Но для начала поищем Бобби Корренте и расспросим его, что он знает о событиях, происшедших в воскресенье на Пасху.

Бобби Корренте вымахал аж под шесть футов, а весил никак не меньше 190 фунтов, но был стройным и мускулистым парнем. Песочного цвета волосы и светло-карие глаза. И он походил на своего отца не больше, чем бобовый стебель на пожарный гидрант. Карелла сделал вывод, что мать его — уж точно королевской внешности. С открытым добрым взглядом и дружеской улыбкой Бобби поднялся со ступеньки, где сидел рядом с двумя девушками, которые, похоже, были моложе его на год или около этого, видимо, им было лет по пятнадцать — шестнадцать, что-то в этом роде.

— Рад познакомиться с вами, детектив Карелла, — сказал он и протянул руку.

Они обменялись рукопожатием.

Девочки, кажется, испытывали больший трепет от вида Бобби, чем от прихода копа. С широко раскрытыми ртами и глазами они восторженно смотрели на этого красивого юношу, который запросто и естественно беседует с детективом и даже жмет ему руку! Когда Бобби произнес: «Девочки, вы не позволите нам?..», дав понять, что хотел бы, чтобы девочки удалились настолько грациозно, насколько могут, Карелла подумал, что они описались от восхищения. Улыбаясь, девочки неловко вскочили на ноги, поклонились и, шаркая, как служанки в фильме о древнем Китае, отошли, к счастью, не натолкнувшись друг на друга. Подружки засеменили по улице, часто оглядываясь на лучезарного юношу-императора, который наградил аудиенцией местные полицейские силы. Бобби несколько смущенно пожал плечами и по-мальчишески улыбнулся, как бы говоря: «Что делать, если я такой красивый?» Карелла сочувственно кивнул ему, хотя у самого в жизни не было таких проблем.

— Наконец-то я нашел тебя, — сказал он. — Хотел бы задать тебе несколько вопросов.

— Ради Бога, — ответил Бобби.

— Как следует из слов твоего отца, Натан Хупер пытался здесь на Пасху торговать наркотиками, так?

— Мистер Крэк, — сказал Бобби и кивнул.

— Это его уличная кличка?

— Так его зовут в школе.

— Мистер Крэк?

— Да, так его зовут ребята в школе.