|
Иван остановился. Дома, окружавшие его, были ничем не лучше и не хуже других. Осторожно, словно боясь нарушить эту невероятную тишину, боясь разбудить кого-то, Лопухин толкнул ближайшую калитку. Вошел во двор… Черные окна без занавесок пялились на него, словно заглядывая в душу. Иван осторожно обошел пустую собачью конуру, будто опасаясь, что там, внутри, все еще сидит огромный страшный зверь. Почему-то сейчас каждая деталь казалось значимой. Таинственной. Топор-колун, вбитый в огромное бревно. Веревка, болтающаяся на заборе. Ржавый гвоздь, торчащий из стены. Все было наполнено злобой, жестокостью. Неодушевленные предметы будто ожили. Иван долго не решался взяться за ручку, чтобы открыть дверь. – Что за наваждение… – Лопухин потряс головой. Петли пронзительно взвизгнули. Дом раззявил черную пасть… Пусто. Никого. И только опрокинутое ведро лежит поперек прохода. Иван, превозмогая себя, шагнул внутрь. Прошел в комнату. Печка. Остановившиеся часы на стене. Образцовый порядок. Такого не бывает в домах, где живут люди. Иван прошелся по комнате. Толкнул дверь в спальню и замер. Посреди комнаты стояла кровать. Вид разорванных, залитых кровью простыней резко ударил по глазам. Посреди порядка и тишины эта жуткая кровать кричала, орала на все голоса. Лопухина будто отшвырнуло назад, он запнулся о скамью, упал, не чувствуя боли, ударился о дверь и вывалился на улицу. Он выскочил на дорогу, завертелся, не понимая, куда нужно идти и откуда он пришел. Наконец, как ему показалось, сориентировавшись, он кинулся к лесу. Иван вломился в кусты, как медведь в чащу, и в тот же миг что-то твердое и жесткое врезалось ему под дых. – Кха… – Лопухин согнулся, ловя ртом остатки воздуха. Крепкая ладонь зажала ему рот. Над Иваном нависла злая физиономия капитана. – Ты что?! Одурел?! Но Лопухин только дергался, пытаясь освободиться из цепкой хватки пограничника. Капитан в сердцах плюнул. – Я только… – прохрипел Иван. – Только… в один дом… А там… Там все чисто. – Ну и чего? – А кровать… кровать вся… вся в крови… И разодрана вся… И никого. Ни собак, ни кошек. Ничего… – Он перевернулся на четвереньки и принялся тяжело кашлять. – Тише ты… – Капитан утер лоб. – Чертова канитель. Ладно! Выходим. Мартынов и Лобачевский по центру, остальные огородами. В темпе. Понятно? Вопросы? Вопросов не было. – Парховщиков, по домам, вихрем! А ты, военкор, с ним пойдешь. Одевайся… боец. 20 В деревню вошли осторожно. По центру улицы двигались капитан и еще два красноармейца. По сторонам, перемахивая через заборы и топча огороды, шустрили остальные бойцы. Зазвенели стекла. Где-то загрохотала отодвигаемая мебель. Парховщиков с красным лицом выскочил из дома. – Что там? – спросил капитан. – Пусто! Вообще никого-ничего, только по полу яйца раскиданы. – Какие такие яйца? – Дык куриные, товарищ капитан. – Парховщиков только руками развел. – Едрена Катерина. И все целые. Ни одного битого. – Дальше, дальше… Куда они все делись, черти?! Везде что-то было не так. |
